Но если бы в макаризмах Матфея уже подразумевалось провозглашение нового закона, который сейчас следует, то различие между старой и новой экономикой должно было бы быть обозначено с определенным акцентом, блаженства должны были бы быть проведены в этом смысле, чего не было и не могло быть, потому что Матфей здесь использовал вступление к речи, которая и не думала о такой диалектике.
Более того, сейчас речь шла только об учениках. Неужели только к ним относится новое учение, неужели оно не должно быть услышано всеми верующими, и неужели оно не произносится так, как если бы его действительно услышали все?
Неандер решает эту проблему по-другому. Он говорит: «Указывая на завершение Царства Божьего, ст. 18, в котором все должно найти свое окончательное исполнение, Христос в то же время указывает на конечную цель, на исполнение обетований, связанных с макариями, и таким образом это связано с тем, что было сказано ранее.
Да, это должно быть правдой, что у человечества еще много времени для развития, и поэтому ему не нужно спешить! Что столько бесполезных мук записано, что ими восхищаются! И столько времени нужно потратить на то, чтобы разоблачить их в их ничтожестве!
В нашем тексте мы не читаем ничего о подобном «совпадении»; правильное объяснение этого отрывка также уничтожит всякое притворство, которое могло бы оправдать тщеславие видеть здесь связь с этими макариями, и как неясно говорил бы Иисус, если бы хотел упомянуть макарии и не упомянул бы их ни словом! Во всем этом отрывке он касается только взаимоотношений между старым и новым законом; он начинает со слов: «Не думайте, что Я пришел упразднить закон и пророков» — мы скоро увидим, как опасно это с пророками; он иллюстрирует взаимоотношения между старым и новым законом на нескольких частных случаях — разве мы должны еще думать о макаризмах? Мы их забываем, как и евангелист.
Ни один отрывок из НЗ не является более опасным для апологета, чем этот. Он вообще не слышит его, когда всерьез принимается мысль о различии между Ветхим и Новым Заветами, поэтому он должен заставить замолчать и эту речь, и теперь наша задача — тщательно и открыто разработать содержание этого отрывка и освободить его от пытки, которой подвергают его апологеты.
В благодарность за наши усилия этот отрывок, наконец, обнаружит свое происхождение.
1. Вход и тема.
«Не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков: не нарушить пришел Я, но исполнить».
Иисус мог говорить так только в том случае, если бы Он словом и делом пробудил в народе мнение, что Его цель — отторгнуть весь ветхозаветный закон. Нам не нужно спрашивать, как он мог заставить слушателей так думать, поскольку повод для всей речи, как сообщает Матфей, был сделан. Но и в остальном мы не находим никаких следов, позволяющих сделать вывод о том, что такое мнение преобладало в окружении Иисуса. Но как люди вообще могли подумать, что Иисус хочет распустить пророков, совершенно не ясно. Лишь поздно, незадолго до начала пути, в конце которого его ждала смерть, ученики признали его Мессией, лишь тогда он сослался на пророчества Писания, но так, что никто не мог заподозрить, что он хочет в конце концов упразднить пророков. Разве не говорит Он, что Ему надлежит пострадать, как написано?
Однако упоминание пророков отчасти виновато в том, что весь этот отрывок растворяется до такой степени, что становится ясно, что он исходит не от Господа.