Выбрать главу

Не подчеркивая, что за этим следует новая мысль, речь продолжается: «Скоро будь готов к противнику твоему, пока ты еще на пути с ним, чтобы он не предал тебя судье, а тот — слуге, и они не ввергли тебя в темницу. Истинно говорю тебе: ты не выйдешь оттуда, пока не заплатишь ни одного гроша». Единственное сходство с предыдущим изречением состоит в том, что свой долг нужно исполнить в последний момент, когда еще есть время: там, в предыдущем изречении, когда человек собирается положить дар на жертвенник, здесь — когда он еще в пути с противником. В обоих изречениях речь идет о требовании компенсировать нарушение отношений, но в совершенно разном смысле. В первом изречении: надо все оставить, пока не помиришься с братом; здесь: не надо, чтобы это зависело от решения формального закона.

Очевидно, что здесь нет никакой связи: проверка рассказа заключается в том, что Матфей взял изречение из писания Луки, не скопировав при этом его смысл. Лука вводит ту же самую поговорку, которую мы читаем здесь у Матфея, словами: «Но что вы не решаете сами, а именно, не обращаясь в суд? Матфей опустил этот пояснительный саз, когда включил в свой текст само изречение, возможно потому, что такое вступление слишком сильно нарушило бы контекст его рассказа.

В Евангелии от Луки изречение вообще никак не связано с окружающим его контекстом. Сам факт обращения Иисуса к толпе оборван, и эта формула не может иметь для нас иного смысла, чем тот, что Лука сказал: «Теперь я снова передам некоторые изречения Иисуса». То, что Иисус говорит толпе на этот раз, заключается в замечании, что она умеет оценивать небесные знамения, но не знамения времени. Но если он продолжает, как это делает ст. 58, без дальнейших слов: «Но почему вы не решаете между собою, что хорошо», то о невыгодности судебного процесса должно было быть сказано заранее. Возможно, именно намек на оценку и рассмотрение, а также на решение и вызвал эту композицию.

Если мы находим в писаниях Луки собрание изречений, ничуть не связанных друг с другом, то это не является доказательством того, что он взял их по отдельности из других писаний и поместил в неизменном виде рядом друг с другом. Матфей дает нам достаточно примеров того, как из найденного изречения, каким бы незначительным оно ни было, может возникнуть новое целое; Лука также показал на примере изречения о разводе, как он умеет придать новое, общее основание новому изречению; Так и здесь, возможно, он работал самостоятельно, и если ему не удалось создать идеальную связность, то, возможно, потому, что он еще не понимал, как упорядочить все богатство данного и объединить его со своими литературными творениями в единое целое. Тот прагматизм, который соединяет в единое целое факты и учение, события и мысли, возникающие в речах, не кажется свойственным христианству, если только он применим к созданию большего целого. Даже Марк обычно терпит неудачу, когда хочет включить в повествование большие оратории. Интерес к форме и способность перерабатывать содержание до тех пор, пока оно не обретет форму, которая превращает его в целое и является не чем иным, как его необходимым самопредставлением, должны были прийти к христианскому духу из другой сферы жизни. Но пока у него был непосредственный религиозный интерес, он не мог испытывать даже потребности в форме; положительное чисто как таковое имело для него значение, а духовная деятельность, которой не может не быть ни в одной области, ибо все, что дано человечеству, может быть только продуктом его собственной деятельности, обнаруживала свою большую подвижность только в преобразовании и дальнейшей обработке личности, которая давалась каждому евангелисту как положительная. Наконец, хотя Марк все еще так оригинален и обычно выдает безупречные сочинения, он не всегда корректен, и особенно в орациях его прагматизм часто страдает отсутствием связности, что еще более бросается в глаза в сочинениях его преемников. Так, даже первые слова, произносимые Иисусом по случаю С. 11, 20. 21, которые Вильке, как будет показано далее, вынужден оставить без внимания, чужды внутреннему характеру события.