Далее следуют насмешки и издевательства над Иисусом со стороны слуг, отречение Петра и заявление о том, что священство собралось утром, а Иисус Марк все еще ничего не знает об этой нелепой робости иудеев перед осквернителем, естественно, еще и потому, что ему не нужно так тревожно внушать своим руководителям, что вечером будет съеден только пасхальный агнец, которого он передал Пилату.
Матфей рассказывает ту же историю и строго придерживается первоначального рассказа, тогда как рассказ Луки уже образует переход к четвертому, а именно, он почти так же неполноценен и запутан.
3. Свидетельство Луки.
Сразу же после сообщения о том, что Иисус был введен «в дом» первосвященника, следует рассказ об отречении Петра, а за ним — о насмешках и издевательствах, которым подвергся Иисус. О допросе еще не упоминается.
Только утром, когда собирается Синод, Иисуса вызывают, спрашивают, Христос ли Он, и хотя сначала Он делает много уловок: «Если скажу, не поверите, и если спрошу, не ответите и не отпустите Меня», хотя мы должны были бы ожидать, что Он воздержится от всякого ответа, Он все же добавляет, не только без всякого мотива, так как этому должно было бы предшествовать: «Да, Я есть! но и в противоречии с введенным мотивом: отныне узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы Божией. Теперь мы должны были бы подумать, что вопросы исчерпаны, но нет! Как будто за первым вопросом следует второй: есть ли Он Сын Божий, Иисус отвечает утвердительно, Его противники восклицают: что нам еще нужно для свидетельства, и Его ведут к Пилату.
Очевидно, что тревожная путаница в первом ответе Иисуса, тревожная видимость двойного вопроса возникла потому, что Лука знал, что допрос придется удлинить, и не знал, как этого добиться. Столь же очевидно, что насмешки над Иисусом, если они имели место до Его провозглашения, что Он есть Господь славы, потеряли свою поддержку; и что отречение Петра занимает свое место только после осуждения Иисуса, как тот инцидент, который завершает меру страданий этой ночи, не требует явных доказательств.
Однако этот отчет не только крайне несовершенен в своей организации — а именно, он совершенно безумен и смещен, — но и то, что важная часть допроса Луки подавлена, а структура первоначального отчета сохранена, очевидно из вопроса: что еще нужно от свидетельства? Какой вопрос, если до этого не сообщалось, что человек тщетно пытался добиться свидетельства от очевидцев! Лука хотел сохранить свидетельство о том, что Иисус хулил храм — «святое место», Деян. 6:13, — для рассказа о Стефане. Этим и объясняется неполнота сообщения и его нескладное расположение.
Лука показал четвертому, как нужно поступать, если хочешь иным способом разоблачить свидетельства лжесвидетелей. По случаю очищения храма четвертый действительно вложил в уста Господа изречение о храме и воспользовался замечанием Марка о том, что показания обвинителей не совпадают, чтобы приписать народу непонимание этого изречения — достаточный повод, чтобы сделать все возможное, чтобы заполнить образовавшуюся брешь. Но ему не следовало бы делать этот пробел еще более невыносимым, совершенно упустив из виду, что и как Синод осудил Господа на смерть!
4. Резолюция первоначального отчета.
Мелочи, которые, однако, совсем не мелочи для истории и для правильного исторического учебника, как, например О другом, о том, почему синод должен был собраться снова утром, так как дело уже было решено, но только потому, что Марку нужен был переход и отправная точка для последующего, о том, может ли, наконец, синод признать, что слугам было позволено так бессовестно проявлять свою жестокость по отношению к обвиняемому, мы не будем говорить.
Но немаловажно, что если бы Иисус действительно произнес перед народом слова о храме, как предсказывал евангелист, то никто бы их не понял. Храм, который Иисус хочет основать через три дня после разрушения старого, — это Церковь, основанная воскресением: но кто бы понял это в народе? Кто будет декламировать то, что никто из слушателей не понимает? Но и никто не может пересказать: изречения всегда возникают тогда и там, где их понимают.
Элементы, из которых складывается это изречение и вся ситуация в целом, таковы.
Многие псалмы учат, что против праведников выступают лжесвидетели; но именно о свидетельстве по поводу высказывания, касающегося святилища, Марк узнал из писания Иеремии. Этот пророк тоже когда-то пророчествовал о падении храма, и поэтому был обвинен священством в смерти и жизни: «Он виновен в смерти, — говорят обвинители и судьи Иеремии, — он пророчествовал против этого города, как вы сами слышали своими ушами» точно так же, как в письме Марка священник говорит: «Вы слышали богохульство, что же вы думаете?» и как теперь отвечают другие, он виновен в смерти. Разница лишь в том, что если Иеремия умел оправдываться и был расстрелян князьями, то свидетельство об этом изречении Иисуса не могло решить дело, которое здесь должно было закончиться смертью, и только заявление Иисуса о том, что он Мессия, должно было привести к осуждению.