Kritik der Geschichte der Offenbarung. Die Religion des alten Testaments in der geschichtlichen Entwicklung ihrer Prinzipien dargestellt 2 vol. (Berlin, 1838).
Kritik der evangelischen Geschichte des Johannes (Bremen, 1840).
«Der christliche Staat und unsere Zeit», Hallische Jahrbücher für deutsche Wissenschaft und Kunst, June 1841.
Kritik der evangelischen Geschichte der Synoptiker, 2 vols. (Leipzig, 1841)
Die Posaune des jüngsten Gerichts über Hegel, den Atheisten und Antichristen (Leipzig, 1841
Hegels Lehre von der Religion und Kunst von dem Standpuncte des Glaubens aus beurteilt (Leipzig, 1842)
Die gute Sache der Freiheit und meine eigene Angelegenheit (1842)
Die Judenfrage (1843)
Das Entdeckte Christentum (Zürich, 1843), запрещена и уничтожена, в забвении до 1927 г.
«Die Fähigkeit der heutigen Juden und Christen, frei zu werden», in Georg Herwegh (ed.), Einundzwanzig Bogen aus der Schweiz (Zürich und Winterthur, 1843)
Geschichte der Politik, Kultur und Aufklärung des 18. Jahrhunderts, 4 vol. (1843-45)
Geschichte Deutschlands und der französischen Revolution unter der Herrschaft Napoleons, 2 vols. (1846)
Kritik der evangelischen Geschichte der Synoptiker und des Johannes, 3 vols. (Leipzig, 1846)
Der Ursprung des Galaterbriefs (Hempel, 1850)
Kritik der paulinischen Briefe (Berlin, 1850-1851 гг.)
Der Ursprung des ersten Korintherbriefes (Hempel, 1851)
Kritik der Evangelien und Geschichte ihres Ursprungs, 3 vols. (1850–51); 4th vol. Die theologische Erklärung der Evangelien (Berlin, 1852)
Das Judenthum in der Fremde. (Berlin, 1863).
Philo, Renan und das Urchristentum (Berlin, 1874).
Christus und die Cäsaren (Berlin, 1879).
Введение.
Момент, с которого мы приступаем к критике синоптических евангелий, заключается в следующем.
Традиционная гипотеза, согласно которой содержание Евангелий имела свой источник в традиции общины и получившая наиболее последовательное воплощение у Штрауса, первоначально была успешно опровергнута Вайс. Он показал в кратких, но уместных выражениях, что традиция такого рода, которая в «определенном виде» носилась в «определенном виде» на протяжении всей протестантской истории, была чужда общине в первые века ее существования. сделать открытие, что письмо Мареуса было Евангелием, которое использовали авторы первого и третьего евангелий.
Дало ли это уверенность или, по крайней мере, можно ли было быть уверенным (поскольку Вайс еще не позволил полностью и подробно доказать свое открытие), что исторический материал первого и третьего евангелий был взят не из традиции общины, а как Литературная адаптация книги. Поскольку информация, предоставленная Марком, была создана, Вайс все еще нужно было ответить на два вопроса. Гипотезу о традиции нужно было сделать ненужной, если целью было объяснить происхождение Евангелия от Марка и если нужно было указать источник, из которого произошли речи и высказывания Иисуса, содержащие первое и третье Евангелия.
Ответ на оба вопроса Вайс нашел в известных записках, которые сохранил для нас Евфебий из сочинений Папия. Свое Евангелие Марк составил из случайных рассказов апостола Петра, спутником которого он был, а что касается изречений и изречений Иисуса, которыми обогатили свои сочинения первый и третий евангелисты, то они были взяты из собрания изречений, которое написал апостол Матфей.
Среди других трудностей была одна, которая могла поставить под угрозу мнение Вайса. Традиционная гипотеза рассматривает чудеса, описанные в Евангелиях, как одно из самых убедительных доказательств того, что он не апостол и не очевидец исторической эффективности Иисуса, от которого евангелисты получали содержание своих сочинений. Уайт устраняет эту опасность, сообщая о самых ярких сообщениях о чудесах. для параболических и аллегорических изображений, созданных самим Иисусом. Остерс даже отмечает, что в этих сообщениях мы все еще имеем буквальное изображение Иисуса.
Оба способа определения происхождения Евангелий и источника их содержания мы можем привести в общей перспективе и соотнести их с общим мировоззрением их авторов. У Штрауса загадочно, а у Вайса позитивно. В своей гипотезе Штраус остается верен той точке зрения, которую он теперь осуществил в своей критике учения о вере с самой полной последовательностью и решительностью научного характера, — точке зрения, согласно которой субстанция есть абсолют. Традиция в этой форме всеобщности, которая еще не достигла реального и разумного определения всеобщности, которое может быть достигнуто только в самосознании, в своей индивидуальности и бесконечности, есть не что иное, как субстанция, вышедшая из своей логической простоты и бесконечности. когда власть общины приняла определённую форму существования. Этот взгляд таинствен, потому что в каждый момент, когда он хочет прояснить и визуализировать процесс, которому протестантская история обязана своим происхождением, он может создать лишь видимость процесса и предать неопределенность и неадекватность отношения к субстанции. должен. Оно загадочно, потому что тавтологично. Предложение: «Евангелическая история имеет свой источник и начало в традиции», дважды говорит одно и то же: «предание» и «евангелическая история», но также ставит их в соотношение, но не говорит нам, какой внутренний процесс сущности является развитием и интерпретация же обязана своим происхождением. Но и это предложение не может решить проблему, потому что субстанция «есть» ее атрибуты, а мода и традиция «есть» протестантская история с самого начала. Эта точка зрения также все еще остается ортодоксальной, и она могла бы быть таковой в тот момент, когда критика впервые в вполне образованной общей манере столкнулась с позицией церкви и в последний раз вступила с ней в прямой, хотя и враждебный, контакт, но это не могло быть таковым. иначе здесь. В таких обстоятельствах — в тот момент, когда два противника должны соревноваться изо всех сил, отрицание еще выработало свой язык, свой принцип и осуществление этого принципа в зависимости от своего противника; оно еще внутренне не свободно от этого, в чем оно и состоит. есть полный образ своего противника, и оба мира, независимо от того, является ли каждый противоположным или противоположным другому, сами по себе являются одним и тем же миром. Для вопроса, который единственно важен, если мы хотим знать, как возникла евангельская история и ее отображение в Евангелиях, не имеет значения, отвечать ли на него, что евангелисты записали данную историю под вдохновением Святого Духа или что евангельская история сформировалась в традиции. И то, и другое в принципе одно и то же, поскольку они одинаково трансцендентны и одинаково влияют на свободу и бесконечность самосознания.