Отсюда противоречие, потому что вся тенденция письма Матфея — представить дело спасения в его противоборстве и в тонкой борьбе с иудейскими партиями, но особенно с благословенной гордыней фарисеев. Господь должен был бороться с этими партиями, он боролся с ними — как мы увидим и в таких повествованиях, которые в оригинале Писания не были рассчитаны на такую борьбу, — можем ли мы теперь удивляться, что Матфей втянул в эту борьбу и Крестителя? Креститель тоже должен был дать им услышать гром суда, поэтому он и есть истинный предтеча Господа — и осознание его достоинства тем выше, чем решительнее враги спасения, перед которыми он его держит.
Конечно, признает де Ветте, ситуация неправдоподобна; «одна — неправдоподобность снимается апологетически — карательное слово «выдра» употребляется иначе только фарисеями и учеными христоведами». Это доказательство и утверждение, что «Лука менее оригинален в этом отрывке» и ошибся, направив столь сильное слово против народа, — все это было бы достаточным, хотя бы на время, если бы было верно, что в Евангелиях слово «выводок ехидны» направлено только против фарисеев. Но где еще оно встречается, как не у Матфея, который лишь дважды вкладывает его в уста Господа по отношению к фарисеям?
Матфей заимствовал слово наказания у Луки и, однажды обратив его против фарисеев, решил придерживаться его и позволить Господу использовать его против тех же людей. Матфей в этом отношении поступает точно так же, как и он, но мы не слышим белых до тех пор, пока не произнесем эту фразу.
Вайс не переходит к предположению, что один из двух евангелистов использовал труд другого — надо сказать: скопировал его, так как речь Крестителя, которую приводит Матфей, за исключением нескольких замененных выражений, дословно встречается и в сочинении Луки. Они пользовались общим источником — переписывали — и это был сборник изречений Матфея.
Этот апостол «тонко открыл свой труд собранием нескольких изречений, которые, хотя и были сказаны Иисусом, но были сказаны с явной ссылкой на Иоанна Крестителя, с намерением выразить смысл и конечную цель деятельности этого пророческого человека, или были поняты апостолом как сказанные в этом смысле». Вайс мог отважиться на эту гипотезу только потому, что предполагал, что в том месте, где первый евангелист приписывает Господу изречения, которые тот сначала вложил в уста Крестителя, они действительно были изречениями Иисуса. Только Матфей приписывает их и Крестителю, и Господу; везде, где их можно было бы ожидать в других синоптических повествованиях об изречениях Иисуса, они отсутствуют.
С переносом карающего слова «расплод ехидны» Матфей поступает так же, как и с другими компонентами речи Крестителя. Он либо вкладывает их буквально в уста Господа, либо перерабатывает их — например, очень красиво в притче о плевелах С. 13, 30 — в речи Господа. Короче говоря, он использовал эту речь Крестителя, чтобы ввести в тип Евангелия элементы, которых оно не знало в своей первоначальной структуре.
Речь Иоанна Крестителя не состоит из изречений Господа. Уайт по-прежнему ссылается на то, что Иисус сформировал и произнес контраст между Иоанновым крещением в воде и крещением в Духе. Но после молчания Марка Деяния Апостолов являются слишком подозрительным свидетельством, поскольку слишком вероятно — более того, несомненно — что автор перенес на Господа уже установленный им взгляд, или, скорее, предположил на основании такого простого взгляда Крестителя, что он также свойственен Господу. Он поступил так же, как и его преемник Матфей, только не ограничился переносом, а превратил всю речь Крестителя в изречения Господа.
Так же поступил и Матфей: он передал Крестителю формулу, которую евангельский тип иначе записывает только Господу. Он позволяет Иисусу и Крестителю описать свое появление выражением: Покайтесь, ибо наступило Царство Небесное. Но мы можем освободить историю от противоречия, что оба должны были вложить свою задачу в одну и ту же формулу. Матфей, самый поздний, только ввел ее в повествование. Согласно рассказу Марка, только Иисус объявляет о своем приходе этими словами, и Лука остается верен этому типу. Он не сохраняет девиз формулы, но сохраняет ее смысл и место в первоначальном типе. В рассказе своего предшественника он читает, что Иисус сказал: «исполнилось время» и наступило Царство Божие. Так же, согласно его рассказу, и первое слово Господа, которое Он возвещает о наступлении исполнения, только Он дает прочесть из синагоги в Назарете, что наступило, а затем добавляет: сегодня исполнилось писание сие.