В определении того, когда началось искушение и сколько оно продолжалось, рассказы сильно расходятся, но настолько, что их противоречие у Луки непосредственно касается его страниц. Уже то, что вышеупомянутый евангелист говорит о последовательности воодушевления, приведшего Иисуса в пустыню, причем в форме причастия, бросается в глаза и даже мешает и неудобен для расположения изложения, прежде чем сказать, что Господь уже пришел в пустыню «и ходил он в духе по пустыне сорок дней, искушенный диаволом». Невозможно, чтобы автор, который сначала излагает суть дела со своей точки зрения, писал так путано: «Он был введен духом в пустыню и сорок дней искушался от диавола», а затем подразумевал, что Иисус действительно находится в пустыне, говоря: «Он ничего не ел в те дни». Если бы он был первым и зависел исключительно от своего мнения, он поступил бы лучше, он написал бы, как Марк: «и Дух погнал Его в пустыню, и Он был там в пустыне сорок дней, искушаемый сатаною». Более того, Лука ни слова не говорит об искушениях, которым подвергался Иисус в эти дни; напротив, он должен сначала дать пройти сорока дням, чтобы Иисус проголодался и этот голод мог стать причиной искушения. Нельзя отрицать, что в рассказе Луки две разные точки зрения пересекаются и мешают друг другу в точке соприкосновения: Согласно одной из неопределенных ранних точек зрения, от которой Лука еще не может полностью избавиться, дьявольское искушение длилось сорок дней, но еще не было известно, в чем оно состояло и как дьявол стремился осуществить свои намерения; согласно другой, развитой позднее, оно длилось не так долго, поскольку было известно, что оно состояло из отдельных нападений и что для первого появления сатаны должен был быть создан особый повод. Голод, последовавший за сорокадневным постом, стал первым поводом, который использовал сатана для своих нападений — но как же тогда можно говорить, что искушение длилось сорок дней? Это было очень легко, это было неизбежно с писательским характером Луки, который еще не может чисто отличить свой прагматизм от прагматизма своего предшественника), если он нашел эту более неопределенную точку зрения в сочинении Марка. Но он должен был найти его здесь, иначе невозможно было бы впасть в такое необычайное противоречие. Он действительно нашел его в письме Марка; он невольно втянулся в его шлейф и дословно скопировал его.
Если Марку ничего не известно об искушении, кроме того, что оно вообще произошло и длилось сорок дней, то откуда Лука берет связующий фактор для первого конкретного искушения, о котором он сообщает, — пост? Из письма Марка. Он заканчивает свое повествование словами: «Ангелы служили ему». Мессия, как и Илия, служил ангелам, и Марк, конечно, имеет в виду ту же цель, с которой ангел служил Илии, а именно чудесное сохранение жизни. Но вряд ли Марк имеет в виду, что Господу ежедневно служили ангелы во время пребывания в пустыне и во время искушения: но как Илия был укреплен чудесной пищей для сорокадневного путешествия, так и Господу ангелы дали чудесную пищу после сорокадневной битвы, которую Он выдержал. Поэтому, с одной стороны, насколько Марк предвидит, что Иисус постился во время искушения, Лука ничуть не искажает его рассказ, но в этом он осторожно оставляет упоминание о сорокадневном искушении, после того как он сделал изнеможение, последовавшее за сорокадневным постом, первым определенным поводом для искушения.