Старцы старались влиять на духовные завещания мирян, на характер расходования ими денежных средств. В письме 1876 г. Амвросий убеждает, что пожертвовать на монастырь — «стократно более достойный поступок, чем оказать помощь погорельцам, ибо в последнем случае — скорбь, приносящая пользу людям, для какой причины пожар и попускается от провидения свыше». О том, как скапливались богатства в монастырях, можно узнать из книги «Историческое описание Козельской Оптиной пустыни» (1902 г.). Усердием старца Амвросия была создана недалеко от Оптиной женская Шамординская обитель. «Поступившие в общину сестры с отречением своей воли и достояния вручали в распоряжение старца все свои достатки... с тем, чтобы после смерти их капитал поступил в пользу общины. «Духовные дочери» предоставляли в распоряжение старца и недвижимые имения. Надо ли удивляться, что Амвросий прилагал столько усилий к тому, чтобы склонить к пострижению в монахини более или менее состоятельных женщин. Многое Амвросий расходовал в кредит, обеспечивая израсходованное недвижимым имуществом, полученным от новых «духовных дочерей». В 1889 г. такие кредитные расходы составили 120 тыс. рублей. Амвросий приобрел для Шамординской обители заливные луга в Калужской губернии, усадьбу в 240 десятин в Тульской губернии, усадьбу в тысячу десятин чернозема в Курской. В тульское имение он назначил управляющим, как сказано в «Историческом описании...», своего внука. Неприкосновенный денежный капитал шамординских монахинь, с радостью принявших на жительство Амвросия в последние годы его жизни, составлял к 1895 г. 150540 рублей. Вряд ли можно что-либо добавить к этим фактам — они говорят сами за себя.
В то время когда в России жили и боролись за счастье народное революционные демократы Белинский, Герцен, Добролюбов, Огарев, Чернышевский, когда уже выходили на историческую арену социал-демократы во главе с В. И. Лениным, православные старцы находились по ту сторону баррикад: будучи представителями и пособниками эксплуататорских классов, они изыскивали наиболее эффективные пути защиты их интересов. Всякие разговоры об общечеловеческом характере их деятельности, в том числе утешительной, — искажение исторической правды.
К ЧЕМУ ВЕДЕТ «ГЛУБИНА СМИРЕНИЯ»?
(Мировоззренческие и нравственные принципы оптинского старчества)
В речи над гробом старца Амвросия, последнего значительного оптинского старца, один из православных проповедников патетически восклицал: «Итак, забывающий бога христианский мир! Приди сюда и посмотри, как нужно устроять свою жизнь!» Восторг этого церковника неудивителен. Удивительно, что некоторые литераторы в нашей стране главным достоинством старчества, обеспечивающим его вклад в культуру и нравственный прогресс, считают то, что оно-де способствовало росту духовной жизни людей. На такого рода оценках, несомненно, сказывается влияние расхожего богословского тезиса, что религия является источником богатой «духовной жизни».
Современные почитатели монашества и старчества умалчивают о содержании «духовной жизни» и предлагаемых старцами методах самосовершенствования человека. В результате у некоторых читателей может сложиться не совсем правильное понимание духовной жизни в монастырях. Они могут неосознанно перенести на монашескую и вообще религиозную духовную жизнь те представления, которые выработаны в условиях социалистического общества. В самом деле, для нас духовная жизнь — это сознательная, творческая деятельность человека, направленная на усвоение и совершенствование ценностей культуры: достижений науки, искусства, передовых философских идей, общечеловеческой нравственности. С таким пониманием духовной жизни у нас связывается и идея духовного самосовершенствования человека.
Именно это последнее понятие, понятие духовного самосовершенствования, весьма некритически используется отдельными современными литераторами а их рассуждениях вокруг оптинского старчества. Так, например, иногда высказывается мысль, что «христианство предполагает и даже настойчиво культивирует добрую волю человека и говорит, что человек должен бороться с собой, с грехом, с тьмой и грязью за чистоту души, за ее спасение, самоусовершенствоваться»17. Кстати сказать, такая рационалистическая интерпретация христианской концепции спасения всегда была чужда православию, а уж тем более монашеству, и любого старца привела бы в ужас как пелагианская ересь18. Стоит более внимательно прочитать основные источники по монашеской аскетике и сочинения оптинских старцев, чтобы убедиться в несостоятельности попыток изобразить старцев светочами духовной жизни, учителями общечеловеческой нравственности. Эти попытки опровергаются уже тем, как сами старцы трактуют сущность «истинной» духовной жизни человека.
18
Пелагианство — этико-богословское учение британского монаха Пелагия (ок. 360 — ок. 418), утверждавшего, что люди способны по своей воле, без содействия церкви совершать добро и достигать спасения. Пелагианство было осуждено как ересь на III вселенском соборе в Эфесе (431 г).