ИДЕОЛОГИЯ МОНАШЕСТВА И РУССКАЯ КУЛЬТУРА XIX в.
Отрицательный ответ на этот вопрос подготовлен содержанием предыдущих разделов. В самом деле, если, скажем, духовная жизнь рассматривается монашеством извращенно как состояние смирения, послушания, ощущения своего ничтожества, то может ли оно относиться с уважением к общечеловеческой культуре, одним из непременных условий развития которой является творческая деятельность личности, осознание ею своего достоинства?
Конечно, и среди монахов встречались люди, внесшие немалый вклад в сокровищницу общечеловеческой культуры в том случае, если они занимались нерелигиозной деятельностью: живописью, зодчеством, философией, естественнонаучными экспериментами, описанием исторических событий и т. д. Но не следует упускать при этом из виду, что знаменитых живописцев Андрея Рублева и Дионисия, Нестора-летописца и мыслителей Р. Бэкона, Т. Кампанеллу, генетика Г. Менделя и других «монахов» мы ценим отнюдь не за их христианские воззрения, а за вклад в развитие мировой культуры. При этом следует особо отметить, что эта их деятельность вырастала отнюдь не на основе религиозно-аскетической монашеской идеологии, а как бы вопреки ей.
В Оптиной же пустыни монахи стремились неукоснительно следовать принципам монашества, поверять ими свои взаимоотношения с окружающим миром.
Были ли в духовной деятельности оптинского старчества такие стороны, которые способствовали творческому росту русского парода, его образованию и просвещению? По словам некоторых современных авторов, оптинские монахи занимались «широкой издательской деятельностью», были бескорыстными мудрецами и книголюбами, к которым тянулись не только забитые нуждой люди, но и интеллигенты, остро чувствовавшие вопиющую несправедливость жизни. Столь высокая оценка культурной миссии оптинского монашества оказывается несостоятельной, как только мы сталкиваемся с реальными историческими фактами.
Со второй половины XIX в. Оптина пустынь стала одним из крупных издательских центров царской России. Через издательскую деятельность старчество оказывало влияние не только на монашество, но и на обитателей духовных семинарий и академий, на преподавателей церковно-приходских школ, а тем самым и на обучающихся в этих школах. Издательская деятельность старцев органично вписывалась в церковно-самодержавную идеологическую структуру. В контакте с монастырем были такие известные теологи, как профессор Московской духовной академии протоиерей Ф. А. Голубинский и профессор Киевской духовной академии П. Д. Юркевич. Письма оптинских старцев регулярно публиковались в «Душеполезном чтении». В близких отношениях с ними был известный реакционер редактор «Домашней беседы» В. И. Аскоченский, которого Герцен относил к числу «пирующих сановников и иерархов русской мысли», а также редактор официозного журнала «Маяк» С. А. Бурачек. Оптинское монашество старалось привлечь тех образованных людей, которые стремились создать обновленную православную религиозную философию, — славянофилов братьев И. В. и П. В. Киреевских, А. С. Хомякова, позднее В. С. Соловьева. Не оставляли старцы без своего попечения и крупных деятелей русской культуры писателей А. К. Толстого, Н. В. Гоголя, Ф. М. Достоевского, Л. Н. Толстого.
В чем же причина довольно активной издательской деятельности, которую возглавляли старцы и некоторые консервативно настроенные околоцерковные литераторы? И в чем причина расцвета и особой популярности этого монастыря во второй половине XIX — начале XX в.? Дело в том, что в процессе развития буржуазных отношений, особенно в связи с появлением революционно-демократической идеологии, потребовалось совершенствование форм религиозной пропаганды. Недаром в этот период появляется большое количество религиозно-церковных журналов, рассчитанных на массового читателя. Это уже упомянутые «Домашняя беседа», а также «Странник», «Душеполезное чтение», «Дух христианина», «Православное обозрение», «Светоч» и т. д. Оптина пустынь стояла у истоков новых форм пропаганды охранительной идеологии, хотя на первых порах ее активистам приводилось преодолевать инерцию, косность отдельных представителей церковной власти.
Для осуществления этой задачи оптинские старцы объединились с литературными кругами, сочувствовавшими консервативной идеологии, привлекли к своей деятельности тех представителей русской интеллигенции, талант и общественно-культурная роль которых могла быть использована для защиты православия и критики свободомыслия.