Концепты, которая она изготавливает, можно рассматривать как призмы, сквозь которые смотрят на мир — тогда это будет все-таки тип знания (но если знание науки это скорее карта местности, но знание философии это скорее оптический прибор). А можно рассматривать концепты как тренажеры, на которых накачивается… ну вот эта самая мышца, полная атрофия которая и есть банальная бытовая глупость (как и в случае с атлетом, заметим, гипертрофия перекачанного мышления — практически бесполезна в быту, по жизни). И совершенно все равно, на чем качаться. На Мерабе, на ГП, на Марксе, или вообще на Гаутаме по кличке Будда. Ну все равно что спорить, что эффективней — штанга, гиря, гантеля. Правильный ответ: кому что. Можно от пола отжиматься. «Чего делал?» — «Да вот качался Спинозой».
Правда, есть разница. Атлеты, если им приспичит померяться — могут помериться на руках, или еще как. Философам пока что сложнее.
Смотаться к началу начал
Подумал, кто именно для меня свои. Как и для всех, с кем можно поговорить. А с кем можно поговорить? Это тип людей, подсаженных своего рода на рекурсивную функцию — чтобы они не делали, они на энном шаге возвращаются к основаниям, медитируют там, что-то подкручивают, подвинчивают, и дальше… Кстати, простейшее отличие «интеллигенции» от «мещан»: последним эта процедура чужда в высшей степени. «Думать» им означает некую аналитику над комбинаторикой вариантов, но никакой проблематизации оснований. Они просто веруют, полагая, что работа выполнена за них и до них, даже, честно говоря, и не предполагая там какую-либо работу. «Это и так все знают». Конечно, знают. Пропуская в жизни самое интересное.
Очень банальное
Сильный предпочтет скорее недохамить, чем перехамить, именно потому, что «всегда успеет». Постоянная озабоченность «не выглядеть лохом» свойственна, надо думать, в первую очередь лоху. Аналогично и умному — лучше недоумнить, чем переумнить. Аналогично человек действительно добрый менее всего озабочен производить впечатление нравственного, порядочного и т. д. «Мы, приличные люди» — фраза еще ничего не говорит о приличности, но уже выдает озлобленность.
«Опроверг все шесть доказательств Бога и придумал свое, седьмое»
У Крылова было определение варваров. Это люди и общества паразитарного типа. Пользуются плодами, но презирают основания, среды и деятельность, ведущие к плодам. То есть мобила, джип, компьютер — все круто, но сами их авторы лишние, нам такие не нужны. Мы, реальные пацаны из Центральной Африки, так себе все возьмем. Иными словами, варвар не воспроизводит уклад. У Астерррота где-то рядом определение кибер-панка. Общество, где водопровод еще есть, но вот его починить — проблема, а создать лучше, чем было — уже нельзя.
К чему я? Возможно очень простое и немного странное доказательство бытия Божьего из онтологической вежливости. Даже для самого-самого законченного атеиста. Просто чтобы не быть варваром. Все главное, на чем держится эта цивилизация — создано не атеистами. Декарт вот даже говорил, что атеист не может заниматься математикой. Мол, не хватит любви к истине.
Это ведь не так, что сначала было мышление, а потом оно чего-то удумало. Сначала было то, что его конституировало, та же религия. В ответ уместна даже не благодарность, а… просто понимание, чтоб так оно и было. Нечто уже есть, и с этим нельзя не считаться. В Древней Индии, например, более чем считались. «В индийской философии Веды занимают место не Библии, а скорее Бога Библии» (Давид Зильберман). С чистого листа и абсолютного сомнение а ля Декарт начать невозможно просто в силу того, что те средства, которыми ты начнешь, уже вытянут собой кое-что, а именно — условия своего порождения, неотделимые от себя и одновременные с собой. Их не спишешь, как непрофильные активы. Это как условия выдачи лицензии, куда их спишешь?
Возвращаясь к «Богу» как конституирующей идее, то ее, наверное, возможно пытаться снять, растворив в пантеизме (Спиноза), но пантеизм — это не атеизм. Именно снять, а не опровергнуть, отменить, игнорировать, случайно не заметить. Иначе — то самое «варварство». «Мы возьмем ваши автоматы, но выкинем на хрен вашу физику». Но ведь и относительно физики было нечто, выступающее к ней в той же порождающей позиции, что она сама — к автоматам. Не один философ, писал Хайдеггер, не думал всерьез о дизельном двигателе, но если бы не было философии, не было бы и двигателей, то есть кто-то или что-то изобрели саму фигуру изобретателя, его типа рефлексии — изобрели, как сам он изобрел двигатель. А кто-то или что-то изобрело еще и того, кто изобрел изобретателя.