Дефиниция Кайфовни
Это рай, как его представляют себе типические обитатели ада. По мнению типических обитателей рая, это был бы, конечно, скорее филиал ада. И это именно то, куда последнее время двигалось человечество. К всемирно-исторической Кайфовне как линии горизонта, предельному образцу и идеалу. Впрочем, сие только одно из определений явления. Как подлинно всемирно-исторический феномен, Кайфовня многогранна и переливается не только разными цветами, но и разными смыслами.
Философ не любящих философию
Кто-то сказал, что Игорь Северянин — это такой специальный поэт для не любящих поэзию. А какой философ, интересно, для не любящих философию? Усложним и уточним: это должен быть не Плеханов, не Фукуяма, а действительно философ, давайте даже так — великий философ. Чтобы формула читателя была «он мне круто мир объяснил, ничего другого не надо». Ну и чтобы действительно чего-то объяснил, не абы чего… На ум приходят как варианты: Ницше, Маркс, Фрейд. Три анти-метафизика. Три кита, на которых и плясала мысль 20 века.
Улики изначального зла
Вот известная полемика «добр по природе человек или зол?». Взгляд, который можно назвать онтологически-левым, полагает, что человек добр, и цивилизация его портит. Онтологически-правый взгляд скорее к тому, что человек по природе зол, а цивилизацию этого зверя держит. Следующие вопрос и ответ — «добро или зло социальные маски, принуждения, отчуждения?» — по сути производны. Если человек добр, то отчуждение от его доброй природы, конечно, зло, и все маски лишние. Если человек зол, то маски добро.
Интернет явил человека, не скованного масками и ролями, точнее сказать, роли и маски по большей частью там добровольны. Сеть как территория свободы, ага. Ну и давайте посмотрим контент, чем занялись освобожденные люди. Как в среднем, так и в крайних своих проявлениях. Ну и понятно, что если бы люди вели себя в реале, как в сети, мир бы рухнул. Он не выдержал бы меры хамства. Это уже разрыв социальной ткани, когда на Н приветов приходится М плевков в лицо, не знаю пропорции, но такая пропорция должна быть.
Если посидеть в открытых форумах, а затем вернуться в реальность, то некоторое время впору удивляться — оказывается, люди еще склонны здороваться, помогать друг другу, и далеко не каждый третий прохожий кроет матом незнакомого человека. Оказывается.
Островки разумности (популярные ЖЖ, где не менее 10 комментов к каждому посту и не более 10 % идиотских в общей массе) — редкие. Не надо их в пример.
У людей действительно случился выбор. Они могли бы заняться чем-то хорошим, как-то помогать друг другу, спрашивать советов у тех, кто умнее и опытнее, поучиться и постесняться. Могли бы. Вместо этого миллионы взрослых россиян устремились общаться хуже, чем уличная шпана, ибо шпана все же иногда отвечает за свой базар своей мордой. Я говорю «россиян», потому что не знаю, как в других народах, языках (меня уверяли, что в целом лучше, русские — рекордсмены неуважения к своим).
Отчуждение таких людей от их сущности — благо. Без него реал невозможен. Такая вот онтология.
Радикальное христианство Ф. В. Ницше
Если долго идти по карте на запад, можно выйти с востока. Крайности смыкаются где-то там. Что говорит крайняя версия христианства гностических сект? «Нет правды на земле» — это говорит все основное христианство. «Но нет ее и выше» — добавляют гностики. Материя зло, Демиург козел, «мир тюрьма, а Бог надсмотрщик». По крайней мере, ближний Бог. Дальний, где-то на 77-м небе, хороший. А ближний нет. Собственно, это и не Бог даже, который ближний. Но дальний Бог не роляет, роляет ближний.
По сути, это такой абсолютно безблагодатный мир, среднее между тюрьмой и войной. Тюрьма, в которой еще вдобавок идет война, как-то так. Или война ради построения тюрьмы. Даже чуть хуже, если предположить, что души действительно не более чем мотают срок на самой к тому подходящей планете («если бы мир был еще немного хуже, он был бы невозможен», Артур Шопенгауэр). Хуже, потому что с войны можно вернуться, из тюрьмы можно выйти — и это известно заранее. Известно также, где именно ты находишься, почему и как это устроено. А представим человека, которому война или тюрьма — априорная реальность, иного быть не может даже в представлении, текущее состояние считается нормой. «Бедняга живет в абсолютном аду» — скажут сторонние наблюдатели. Но сам он, разумеется, так не думает.
А теперь обратимся к рьяному борцу с метафизикой Фридриху Ницше. Концепт «воли к власти» как фундирующий онтологический принцип не о том, где именно в мире сидит эта самая «воля к власти». Концепт это скорее то, чем видят, чем то, что видят. Мир видится посредством «воли к власти», а значит, она везде. Свойственная рабам, животным, растениям и неорганической материи тоже. Моделью такого мира выступает четкая игра на выигрыш как доминирование и поглощение. «Закон джунглей», несколько эстетизированный и смягченный сложностью, неочевидностью, переходами, нюансами.
Мир не дружелюбен, вот главное. Внимание: это еще не синоним того, что жизнь плоха. Это у Шопенгаура жизнь плоха, поскольку наш мир недружелюбен. И надо поменьше жить в таком мире. А у Ницше жить надо побольше. А как хорошо жить в плохой ситуации? А рвать всех в куски, твой минус на минус всей материи мира и будет плюс твоей жизни. Мир безблагодатен, все ложь, кругом враги, и т. д. Все чужое, кроме маленькой черной точки внутри тебя, вера в эту точку и будет проживанием в мире, увиденным как «воля к власти».
В принципе, оба пессимисты. С Шопенгауром это сразу на лейбле. Но если вслушаться в Ницше: «человечество до сих пор это поле обломков», «поколение существует ради шести-семи стоящих людей в нем», и т. д. Это такой философический оптимизм?
Вот и гностики про маленькую черную точку, мандат и пароль твоей неизвестной родины. А кругом, значит, хрень. А правды, как известно, нет и выше.
Собственно, пафос Ницше сводим к тому же — «правды нет и выше». Точка есть, она тебе и правда. В некоем смысле, это лишь радикализация христианства, начавшего с того, что правды нет в твоей земной родине. С этим картина мира утрачивает невинность. Люди начинают смотреть критически, лишая мироздание невинности слой за слоем. Дальше — больше.
Нестрашный суд
В случае оценки сословия, социальный группы — судить надо по худшим типовым представителям. Именно по худшим, именно по типовым. «Каковы минимальные требования, чтобы быть одним из вас?». Максимальные требования человек предъявляет сам к себе, сословие ставит именно кандидатский минимум.
То есть о милиции надо судить не по хорошим людям, кои там безусловно есть, а по худшим типовым ментам в отделениях, о журналистском цехе — по уровню допустимой бездарности, о кафедре — по худшим преподам, и т. д. По людоеду, где бы он не оказался, судить нельзя. Людоед в нашем обществе пока еще явление единичное.
Еще раз: более всего репрезентативны — худшие 20–30 % процентов. Депутатов, милиционеров, врачей, учителей. Например, почти уверен, что если бы интеллект и реальная образованность у меня остались на уровне моих 17 лет, но была бы мотивация, усидчивость, трудоспособность — я мог бы стать в РФ доктором наук, к примеру, философских или еще каких-то гуманитарных. Там есть люди, не разумнее меня-дурака-тогдашнего, не все, конечно, но много.
Судить о человеке имеет смысл, наоборот, по лучшему, по пиковым показателям. «По тому, где он есть, а не потому, где его нет». Не стоит упрекать филолога в том, что он не починит кран, а сантехника в том, что он не читает книг, нельзя судить по слабости (если эта слабость не преступление). Не так важно, если наш гипотетический подсудимый — наркоман, истерик, импотент, хромой, необразованный и т. д. Это все придирки и ловля блох. Правильная формула: «скажи, где твое — и кто ты в своем». Все слабы, так или иначе. И по своему худшему все равны. Но может, кто-то силен и хорош хоть в чем-то?