Ты помнишь родителей? Твои родители были обычными родителями - любили выпить и принимать гостей, читали классику и имели красивый советский сервиз, сдобренный тем милым налетом древности, который отчего-то заставлял тебя сморщить нос. Вот ты, Миша, и морщил. Ненавидел их за то, что его учили правилам жизни «чтоб как у людей». Ненавидел классику, особенно русскую. Не любил музыку, но отчего-то воспылал душой к морю - мама частенько поговаривала, что это ты в дядю пошел: бывалый моряк приплывал не особенно часто, но всегда с гостинцами. С годами тебе стало ясно, что не морем была та стихия, что забирала его то на три, то на шесть, а то и на все пятнадцать лет из родного дома; сомнения закончились, когда его лодку прибило к берегу раньше запланированного прибытия исключительно по УДО - и дядины татуировки вышли наконец за пределы тельняшки. Да, хороший был человек, жалко вот умер недавно - научил бы Мишку, как рыбачить, да и картину бы наверное оценил. Что и говорить - романтичные души всегда тянутся к морю; правда плохо, что иногда море принимает формы, отличные от своей.
-...моего равнодушия. Вот оно, просыпается; отчаянно вру тебе в лицо, что все снова не так; почему ты уронил эту чертову бутылку?
Удивительное дело - родственники. Все эти мамы и папы, дяди и тети, сводный брат, целующий тебя в губы в шесть лет под гробовое молчание слегка припивших родственников. Растят тебя и прививают ценности, по их мнению, необходимые - чтобы в итоге ты, попадая в трудную ситуацию, задумался : а как бы поступил отец? И плевать, что амбиции твоего отца никогда бы не завели его лихим приключением прямо к этой развилке; плевать, что из благодарности нужно задавать себе этот вопрос. Ты сидишь и смотришь на стену, сжимая руку и усмехаясь, думаешь - черт, а как бы поступил он? Представь: тучный и усатый мужчина, вперившись глазами в стену, не слушает само воплощение женской красоты, задумчиво изрекая какую-то банальность, вроде этой - «взглядом не решить проблемы, сынок». Да уж, смешно. Да...
-Ты утомила меня. «Теперь я на полгода страсти волен жизнь отдать»...
-Что...-только и сказала она, размазав остатки ума и блаженства по лицу. - что ты...
-Да ну брось, Рит. - Он бы мог даже улыбнуться, но не стал. - Хочешь, чтобы посмотрел? Да я-то посмотрю, но пожалеешь. Плакать опять будешь, кидаться чем-нибудь.
-Я давно уже разучилась плакать.
-Ты не разучивалась плакать, глупая ты. Зачем пришла именно сегодня?
-Почему бы мне не приходить сегодня? Эти даты, ничего в них нет.
-И смысла нет?
-И смысла.
Ты усмехаешься. Все как всегда - силится сказать что-то, рассказать, что ты уже давно чувствуешь; кажется, что она уже не хочет приходить, что хочет разрушить непрерывную последовательность полугодий; когда это началось, зачем это началось? Десять лет или двенадцать лет? Неважно.
-Я хотела сказать многое, что давно уже хотела.
-Ты не обманываешь, ты не скажешь сейчас какую-нибудь глупость?- Передернул плечами, подмигнув стене. Стена, может, и хотела подмигнуть в ответ, но это у нее пока получалось слабо. - Всегда у нас так. Приходишь, плачешь на мне, двигаешься на мне, а после всегда воешь, как сука под забором.
-Сам ты...сам. - задыхалась она, но не давилась слезами. Ненавидела? Да, разумеется. А может, и любила. Как всегда сложная игра в определения; одно, выраженное через другое; любовь через ненависть - как все безвкусно, Миш, как все отвратительно.
-Ты все еще хочешь? Я посмотрю, я устал смотреть на стену. Ты приятней - но если посмотрю, то ты не сможешь сказать.
-Почему ты сказал «если»? Ты выбираешь?
-Ты выбираешь. Посмотреть?
-Да, я не отведу взгляда, я все скажу!
-Нет. Проходили.
-Черта с два я уйду, не сказав! Не в этот раз, ты просто на голову болен, если позволишь мне молча уйти.
-Я вытолкну тебя на улицу, Рит. Как шлюху вытолкну, бросив в тебя одежду.
-Ты знаешь, что я не шлюха, я называю это «любовной амбицией», и, кроме того, я не сплю больше ни с кем. Я дам тебе тринадцать секунд, а захочешь - девять; ты болен нумерологией, строительством и фантазиями.
-Ты имеешь в виду критику? Скорее всего ее. Я не посмотрю, наверное, я спать хочу.
Сжатие, разжатие; одна запятая левой руки и точка с запятой правой; правая двигается, перетекает - ленивая река, гонимая ленивым потоком. Никакой боли, никакого сожаления; сжатие, Рита, разжатие, «Риточка», - кривишься. Ненависть к уменьшительно-ласкательным суффиксам сильнее даже былой любви к ней.