Однако пролетариат не мог оставаться совершенно нейтральным между буржуазией и царизмом. Его интересы были на стороне буржуазно-демократической революции как можно более радикальной. Сколько раз Ленин, прямой последователь Маркса, противопоставлял буржуазно-демократическую революцию «по-французски» буржуазно-демократической революции «по-русски», революцию «снизу» и революцию «сверху». Неотвратимое развитие капитализма в России могло осуществиться либо в результате восстания широких крестьянских масс, ведомых пролетариатом, либо компромиссом между буржуазией и земельными собственниками. Этот последний, весьма вероятный путь развития капитализма, был путем на который вступил Столыпин, который хотел с помощью умеренной аграрной реформы создать слой среднего крестьянства, который мог бы служить буфером между крестьянскими массами, лишенными земли, и властью дворянства. Если бы эти маневры имели успех, детонатор крестьянского восстания был бы вынут, и земельные собственники смогли бы мирно трансформироваться в капиталистов. Русский капитализм приобрел бы неразвитые формы, а рабочий класс, целиком включенный в средневековые условия, складывался бы с трудом.
Ленин был за восстание. Тот, которого промосковские партии представляют сегодня как настоящего Ганди земли русской и (насмешка!) как сторонника мирного перехода к социализму, не прекращал всю свою жизнь призывать от имени рабочей партии крестьянские массы к восстанию. Свободный от всякого пацифизма, он признавал плодотворность революционного насилия. Он знал, что только оно способно вовлечь в свой очистительный поток всю грязь цивилизации попов, господ и погромов и расчистить почву для прямого столкновения между пролетариатом и капиталом. Перспективой партии большевиков была, следовательно, перспектива радикальной буржуазной революции. Но этот тезис будет совершенно ошибочным, если к нему тут же не добавить уточнение фундаментальной важности. С самого начала партия большевиков была партией пролетариата и имела, в качестве таковой, ясное осознание его интересов в демократической революции. Затем партия большевиков боролась за то, чтобы возглавить революционную демократию против либеральной буржуазии. Ленин напоминает об этом в 1915 году в «Нескольких тезисах»: «На вопрос, возможна ли руководящая роль пролетариата в буржуазной русской революции, мы отвечаем: да, возможна, если мелкая буржуазия в решающие моменты качнется влево». (В. И. Ленин, ПСС, т.27, стр.50)
Однако, защищая этот тезис, Ленин абсолютно ничего нового не вводил. Он оставался в точности верным позиции марксистов в буржуазно-демократической революции и он это полностью сознавал. В письме Скворцову-Степанову он пишет, что «диктатура пролетариата и крестьянства» — это «классическая постановка» вопроса (В. И. Ленин, ПСС, т.47, стр.229). В «Двух тактиках социал-демократии в демократической революции» он постоянно ссылается на опыт 1848 года в Европе и на перспективу Маркса и Энгельса: чистую революцию против капитализма, двойную против феодализма. Таким образом, политическая перспектива большевиков не была ни более оригинальной, ни более парадоксальной, чем перспектива членов Союза коммунистов в Германии 1848 года: взять власть в стране, которую еще абсолютно невозможно социализировать, т. е. разрушить производство на отдельных предприятиях, но где, напротив, нужно пройти через всю цепь капиталистической трансформации. Действительно, эта теория была бы абсурдной и радикально отрицала бы все основные тезисы исторического материализма, если бы марксисты не были, прежде всего, интернационалистами и если бы они рассматривали коммунистическую революцию как национальный феномен. Но так как они всегда рассматривали рабочий класс (растворенный во всех национальностях) как один интернациональный класс, их видение оставалось последовательным и неизменным: во всех странах мира рабочий класс борется за власть. В странах старого капитализма он борется один против всех других классов. В странах, которые еще не совершили своих буржуазных революций, он борется за то, чтобы избежать всегда губительной мирной трансформации для того, чтобы возглавить силы готовые к восстанию, т. е. в основном большие массы безземельных крестьян и городской мелкой буржуазии.
В передовых странах диктатура пролетариата будет иметь возможность попробовать непосредственно ввести производственное планирование в физических единицах. В других, в ожидании расширения революции, она будет руководить капитализмом, концентрируя все возможные производительные силы в руках государства, применяя меры для защиты класса наемных работников, невозможные в тех же обстоятельствах для буржуазной партии. Во всех случаях взятие власти пролетариатом есть ничто иное как первая волна мировой революции, которая должна победить или быть побежденной; либо она подтолкнет другие революции и распространится посредством революционной войны, либо она обречена на смерть в гражданской войне или переродиться в буржуазную власть в случае, если она должна будет управлять молодым капитализмом.