— Не вставай, девочка, — ласково промолвила Арсиноя, — ты же под моим особым покровительством.
Фраза должна была прозвучать успокоительно и ободряюще, однако действие возымела совершенно обратное!
Проведай Арсиноя про дурацкую шутку, отпущенную Ликой в беседе с Гермионой, этрусской красавице едва ли поздоровилось бы, невзирая на ослепительную внешность и редкое любовное умение. Впрочем, и сплетничать, и, тем более, доносить Береника попросту брезговала. Посему тирренка вышла сухой из воды, а царица оказалась в изрядном замешательстве.
— ...сей же час получила особое покровительство! — негромко пожаловалась Гермиона, шествуя в обнимку с подругой по коридору, минуя бесчисленные бордовые колонны, расширявшиеся кверху. За одной из них тихонько стояла и глядела сквозь оконный проем в морскую даль грустная, задумчивая Береника.
— Значит, ее покроют на особый лад, — засмеялась Лика. — С вывертами да выкрутасами.
Митиленянка вздрогнула и побледнела.
Обе женщины исчезли за углом, не заподозрив ничьего присутствия.
Собственно, Лика сказала сущую правду, но Арсиноя намеревалась развращать северную скромницу искусно и постепенно, брать нежностью и терпением. Бесстыжая тирренка, сама того не ведая, предупредила Беренику об опасности, загодя испортив готовившуюся игру. Супруга Талая испугалась, насторожилась и твердо решила противиться любому натиску.
Царица потянула завязки на плечах, и тончайшая виссонная сорочка скользнула вниз, оставив Арсиною в блеске великолепной наготы. Освободившись от прозрачной ткани, льнувшей к стопам, точно морская пена, повелительница Крита сделала шаг и возлегла рядом с Береникой.
Та вскочила, словно ужаленная, и отпрянула к узкому окну прежде, нежели Арсиноя успела опомниться.
Воспитанная в изрядной строгости, Береника все же краем уха слыхивала о подобных забавах и, не вполне представляя их подлинного свойства, ждала чего-то поистине ужасного. Хуже и противнее Талаевских объятий.
— Нет, госпожа! — хрипло воскликнула пленница, поднося к устам сжатые кулаки и глядя округлившимися глазами: — Нет, пожалуйста! Нет, нет!..
— Но почему? — с искренним изумлением осведомилась Арсиноя.
Присутствуй в опочивальне Талфибий, он почувствовал бы себя отомщенным.
— Я не хочу... Не могу... Нет.
Долго и кротко царица уговаривала Беренику смягчиться, не упорствовать. Молодая женщина, убедившись в своей временной безопасности, отвечала ровным, почтительным голосом, однако уступать не собиралась.
— Хорошо, — сказала, наконец, раздосадованная Арсиноя, — утро вечера мудренее. Отоспись, телочка, отдохни. Хандру как рукою снимет.
Она грациозно поднялась и удалилась, не прибавив ни единого слова.
Троим воинам, за которыми срочно послала проницательная Сильвия, довелось потрудиться в поте лица, дабы утешить обманутую в лучших ожиданиях повелительницу. Угодить Арсиное оказалось нелегко. Царица капризничала, требовала изощряться до степеней, трудно представимых, и насытилась, лишь когда незадолго перед рассветом все трое овладели ею одновременно.
Следившая за ходом оргии, делавшая своевременные и нужные распоряжения Сильвия одобрительно улыбнулась и дала знак отпустить Арсиною. Воины повиновались тотчас.
* * *
Что до Береники, молодая женщина проявила упрямство редкостное. Целых две недели Арсиноя ухаживала за пленницей от зари до зари, но получала отпор за отпором и за отказом отказ.
Попытка подмешать сильных возбуждающих снадобий в вино и еду провалилась. Обладая тонким вкусом, женщина почуяла неладное и спокойно объявила:
— Если это случится еще раз, госпожа, я уморю себя голодом.
— И уморит, — подтвердила Сильвия, купая царицу перед утренней трапезой. — Хорошенькое приобретение сделали, Сини! В толк не возьму, откуда такие выпрыгивают.
— Полагаю, самое время настало, — медленно произнесла Арсиноя, — испытать решительное средство.
Сильвия подняла брови.
— Нынче ночью, — сказала царица и понизила голос до неразличимого шепота, хотя кроме подруги, в купальне не было ни души.
— А дальше? — с любопытством спросила Сильвия.
— Неужто не разумеешь? — засмеялась Арсиноя.
— Разуметь-то разумею, да только здесь навряд ли даже у тебя что-либо получится.
— Согласна, — ответила Арсиноя. — Самому лучшему гребцу не сдвинуть большой галеры в одиночку. Но если...
Царица вновь понизила голос, точно опасалась невидимых ушей.
Сильвия засмеялась:
— Это, пожалуй, иное дело. Но тогда уж и парус надобно поставить. Быстрее поплывем.
* * *
Гирр выбрался на палубу «Левки», отряхнулся по-собачьи, мягко и быстро приблизился к этруску.