— Пожалуйста, товарищ Строкина, — сказал Жебелев.
Зардевшись, как коробка духов «Красная Москва», Розалия соскочила со стула и выложила перед ученым секретарем папки, таблицы, расчеты и диаграммы.
Пока Казеннов, раскрыв рабочую программу по теме, дотошно сверял промежуточные сроки выполнения работ и глубокомысленно прикидывал на вес содержимое папок, Инна Замараева, прикрытая спиной шефа, нырнула в стол и проворно нагребла по ящикам подходящую по размерам кучу бумаг. Те сводки и ведомости, которые пожелтели и обтрепались от многочисленных промежуточных проверок, она умело замаскировала более свежими бумагами и для убедительности взгромоздила рядом с ними папку с материалами смежника — проектного института, соисполнителя по плану работ. Наклейку с этой папки Инна Александровна предусмотрительно сколупнула еще неделю назад.
Когда на столе был наведен деловой антураж, Инна поправила прическу и расстегнула верхнюю пуговичку на кофточке-джерси. Так, чтобы угадывалась влекущая углубленная ложбинка, окаймленная прозрачностью нейлоновых кружев. Инна знала, что хорошая грудь всегда в моде, и умело использовала при промежуточных и прочих проверках этот простой, но надежный маневр.
Затем она поглядела на широкую спину Жебелева, прикрывающую ее от ученого секретаря. Поняла, что сделал это шеф не по доброте души. Она тоскливо подумала, что после проверки Жебелев опять снимет с нее стружку.
Стол, за которым восседал со своей картотекой старший научный сотрудник Восьмаков, промежуточная проверка обошла с такой же осторожностью, с какой обходят гюрзу, случайно выползшую на дорогу. Ученый секретарь знал, что дирекция института для собственного спокойствия вот уже три года не загружает Петра Петровича плановыми работами и он пребывает в свободном научном поиске, не отягощаемом проверками.
— Как видите, полный порядок, Иван Михайлович, — сказал Жебелев ученому секретарю и недобрым оком покосился на Инну Замараеву.
— Да, идете точно по графику, — с сожалением согласился Казеннов и поставил в своем блокноте «галочку».
В двенадцатой комнате переглянулись. «Галочки» в блокноте ученого секретаря не были серыми канцелярскими воробышками. Как весенние журавли, они ласково курлыкали о приближающейся премии. Кроме природного дара на формулировки, в руках Ивана Михайловича Казеннова была реальная власть. По данным его блокнота составлялся проект приказа о выдаче квартальных, годовых и индивидуальных премий. И визировался этот приказ также рукой товарища Казеннова. Не дымкой таинственности, а этой реальной прозой объяснялась та почтительность, с которой, наверное, во всех НИИ относятся ко всем ученым секретарям.
— Инна Александровна, — сказал Жебелев, покидая вместе с Казенновым двенадцатую комнату, — зайдите, пожалуйста, ко мне через час.
У старшего инженера Замараевой потускнели глаза, и пальцы бессмысленно погладили отчет смежников, который спас в разговоре с ученым секретарем, но не мог — увы! — спасти в разговоре с шефом.
Через час старший инженер Замараева поволокла на голгофу тяжкий крест легкомысленного отношения к служебным обязанностям.
Кабинет шефа величиной, обстановкой и недостаточным естественным освещением напоминал камеру испанской инквизиции. Это впечатление усугублялось еще и тем, что в углу спускался короб мусоропровода. С одиннадцати кооперативных этажей, возвышавшихся над научно-исследовательским институтом, в короб обильно сыпали отходы быстротекущей жизни, и в кабинете то и дело растекался обвальный грохот.
— Разрешите, Николай Павлович? — дрогнувшим голосом спросила Инна Александровна, приоткрывая дверь в кабинет.
— Прошу вас, — с мягкой улыбкой руководитель сектора экономической эффективности встал, как истый джентльмен, и предложил стул старшему инженеру Замараевой.
Инна Александровна уселась на краешке. Застегнула под подбородок кофточку-джерси и с великими ухищрениями натянула на колени укороченную юбку. То, что многим мужчинам нравилось в Инне, на Жебелева производило совершенно обратное впечатление. Как красное на быка.
Это было тем более странно, что руководитель сектора имел возраст тридцать шесть лет, плечи внушительной ширины и рост сто восемьдесят сантиметров. Инна собственными глазами видела однажды, как Жебелев уцепил голыми пальцами трехдюймовый гвоздь и выдернул его из стены. Дети у шефа тоже были — мальчик и девочка.
И ко всему прочему у такого человека еще зарплата четыреста рублей в месяц. С ума сойти можно!