— Соображаю, — сказал Лешка.
— Если соображаешь, — шеф встал за столом, — тогда договорились. С сегодняшнего дня засучивай рукава и берись за диссертацию.
— Нет, Николай Павлович, раз я документы собирал, разрешите мне их и обрабатывать, — возразил Лешка. — Здесь надо данные обобщить в сводную ведомость, затраты по статьям разнести, они же по разным местам распиханы… Кое-что заново обсчитать придется. Давайте я сделаю. Все равно ведь надо кому-то делать.
— Надо.
— Ну и все. Зачем вам с этой арифметикой возиться?.. Мне еще ребята помогут. Инну я попрошу, Славку, Розалию…
Николай Павлович вдруг сбросил с лица наигранное бесстрастие и застенчиво улыбнулся. Широкая пятерня погладила черную дерматиновую папку.
— Не хочешь, значит, с ринга убираться?
— Не хочу, Николай Павлович.
— Ладно, Леша, — Жебелев вышел из-за стола. — Мне ваша помощь нужна… Наставят синяков, гляди не обижайся, я тебя честно предупредил. Возможно, эта история и в самом деле отодвинет срок защиты твоей диссертации.
— Ничего, Николай Павлович. Могу и подождать… Люди вон в пятьдесят кандидатские защищают…
— Это несколько пессимистично, — улыбнулся Жебелев и на мгновение прищурил совсем не строгие глаза. — Работы нам сейчас надо провернуть много.
— Давайте ребятам скажем, — предложил Утехин. — Чего уж теперь темнить, Николай Павлович.
Жебелев подумал и согласился.
— Ладно. Сорвем маску и откроем наш «злодейский умысел» широкой общественности, — невесело рассмеялся он и посерьезнел. — Вопрос будем готовить так…
План Жебелева был продуман во всех деталях. Николай Павлович имел в виду подготовить докладную записку с обосновывающими материалами для постановки на ученом совете вопроса о снятии неоправданных ограничений по применению металлических конструкций в строительстве.
— Опровергать, Леша, тоже надо с умом, — Жебелев откинул пятерней рассыпающиеся волосы и прошелся по кабинету. — Следует различать две стороны вопроса. В принципе применение сборного железобетона в строительстве — идея прогрессивная, отвечающая задаче индустриализации на данном этапе. Это правильно, это обосновано, и тут яму копать нельзя. Дело в том, что хорошую идею довели до абсурда. Я много думал об этом, Леша, искал объяснений, пытался понять… Может, я просто кое в чем не в состоянии разобраться. Но чует мое сердце, что нет здесь сверхъестественных причин, а есть просто наша знакомая болячка, именуемая показухой… Право же, от перевыполнения идей мы страдаем иной раз много больше… Особенно скверно, что находятся деляги, которые восполняют недостаток ума рваческим использованием правильных в основе идей.
— Примеров, Николай Павлович, много можно найти. Пятиэтажки… Или лагутенковские тонкостенные дома.
— Ладно, ты не пытайся все вокруг ухватить. Критика, она ведь тоже может показухой оборотиться… Так вот, я полагаю, на первом этапе мы должны доказать, что экономически не оправдано применение трех тяжеловесных железобетонных конструкций — колонн, ферм и подкрановых балок.
— И плит-перекрытий тоже, Николай Павлович.
— С плитами погодим, данных у нас маловато. Остановимся на трех элементах. Докажем, что применение их приносит прямой ущерб, что с ростом объемов строительства этот ущерб будет возрастать. Если мы докажем это малое, мы добьемся главного — критического отношения к огульному применению сборного железобетона во имя идеи индустриализации строительства. Не удастся нам это сделать на примере трех элементов, будем работать дальше. Плиты возьмем, панели, прогоны… В общем, ручки вверх не поднимем, так что на хорошую жизнь, Утехин, не надейся.
— А что такое хорошая жизнь, Николай Павлович? Задрать ноги и чтобы в рот вареники падали? Что такое хорошая жизнь?
— Это понятие, Леша, философское, — на сей раз Жебелев уклонился от ответа. — Ты вот над чем поработай… Изучи и обоснуй, что расход арматурной стали при изготовлении железобетонных конструкций такой, что затраченного металла вполне хватило бы на металлические колонны.
— Вот это будет камуфлет, — воодушевился Лешка. — Я и сам такую мыслишку в уме держал… Я и сам…
— Ладно… Сам с усам, — Жебелев уселся за стол, проворно рассортировал содержимое черной папки и подал Лешке кучу бумаг. — Держи, твоя часть. С ребятами разделишь, как найдешь нужным. Никакой таинственности не устраивать, но чтобы лишней болтовни по коридорам не было… Инну Александровну предупредите.