— Например, «К вопросу…», — сказал Казеннов и разъяснил. — Это же элементарно понимается как подход к вопросу. Глядите!
Иван Михайлович схватил со стола мраморное пресс-папье и поставил на край стола. Затем он попятился, наткнулся на угол железного шкафа, потер ушибленное место и остановился.
— Вот это, к примеру, вопрос, — он указал пальцем на пресс-папье, — а вот здесь, к примеру я. Что же я должен сделать для исследования вопроса? Естественно, подойти к нему.
Казеннов сделал три крупных шага, протянул руку и взял пресс-папье с розовой промокательной бумагой, которому выпала честь служить наглядным пособием в разговоре двух кандидатов наук.
— Можно, конечно, написать и точнее, — продолжил Казеннов. — Скажем, «Некоторые аспекты подхода к вопросу…».
— Не надо точнее, — остановил Жебелев ученого секретаря.
— Я тоже так считаю. Я сторонник простых и понятных выражений… Значит, «К вопросу…» мы согласовали.
Николай Павлович кивнул, усмехнулся и подумал, что логика — сильнейшая наука человечества. Еще древние греки знали это. «Быстроногий Ахиллес и черепаха» — неплохо ведь было придумано.
— Дальше у нас «…о возможной эффективности», — продолжал ученый секретарь. — Это ясно?
— Ясно. Только слово «возможной» надо исключить. Вы же сторонник простых выражений.
— Вот именно, — подтвердил Казеннов. — Простых и объективных, Николай Павлович. Мы ставим на рассмотрение ученого совета принципиальнейший вопрос. Это обязывает нас быть предельно объективными. Если написать в повестке заседания так, как вы предлагаете, — «об эффективности», — значит навязать уважаемым членам ученого совета, что эффективность уже есть. А мы это должны еще выяснить в ходе обсуждения, установить, имеется она или нет. О том, чего нет, Николай Павлович, в ответственных документах писать не полагается. Повестка заседания ученого совета — это, извините, не научно-фантастический роман. Будет доказано наличие эффективности, тогда и будем писать «об эффективности». Пока же в интересах научной объективности я полагаю правильным написать именно так, как сформулировано: «…о возможной эффективности…»
«Во дает!» — в голове Николая Павловича вдруг выскочило восклицание, которым он когда-то выражал мальчишеское восхищение цирковым шпагоглотателем, канатоходцем или клоуном-трансформатором.
— Значит, согласовали… Пойдем дальше, — Казеннов промокнул батистовым платочком пот, проступивший на широком, без единой морщинки, лбу. — «…Отдельных параметров сборности в перспективе…» Почему я в данном случае считаю необходимым использовать в формулировке именно слово «параметры»?
Иван Михайлович открыл ящик стола и вытащил толстый, потрепанный от настойчивого употребления «Словарь иностранных слов».
— Пад… Пал… — палец ученого секретаря проворно побежал по страницам. — Ага, вот! «Пар»… Паразитизм… Дальше, значит… Параллакс… И вот «параметр». Постоянная величина, сохраняющая постоянное свое значение в условиях данной задачи. Вдумайтесь, Николай Павлович, — постоянная!.. Понимаете, с каким большим смыслом я употребил именно слово «параметр». Как никакое другое оно отвечает духу — я обращаю ваше внимание, — духу поставленного вопроса. Подчеркивает, что речь идет в данном случае не о какой-нибудь временной, переходящей, так сказать, финтифлюшке, а о глубинном и проблемном экономическом явлении, имеющем — я здесь снова акцентирую — постоянный характер.
«Во дает!» — опять подумал Жебелев и согласился с «параметром». Николай Павлович уже сообразил, что возражать против формулировки — это все равно что увязнуть в трясине. В институте насчет формулировок никто не перешибет Казеннова. Сейчас он снова блестяще доказывал это. Терять время на бестолковый спор не было никакого резона. Важно, что его докладную Бортнев без всяких проволочек выносил на рассмотрение совета и докладчиком назначил его, Жебелева. Когда Николай Павлович окажется на трибуне совета, он сунет к чертям собачьим все эти казенновские «параметры» и простым языком скажет, в чем суть вопроса. Чего же зря копья ломать.
Поэтому Николай Павлович не стал возражать, что его вопрос именно так будет сформулирован в повестке заседания совета. Тем более что Казеннов согласился выбросить из формулировки слова «…а также коэффициентов принятых капитальных вложений».
Этот пристегнутый в первом варианте наименования каламбур не имел никакого отношения к сути рассматриваемого вопроса. Казеннов это понимал и пристегнул его только для того, чтобы отстегнуть при согласовании формулировки. Таким испытанным методом ученый секретарь всегда обеспечивал полную демократичность обсуждения вопросов. Иван Михайлович Казеннов всегда в необходимой степени соглашался с доводами другой стороны. Он отстегивал то, что предусмотрительно было им пристегнуто, и собеседники расходились удовлетворенные друг другом.