— Простите, ваше место работы? — спросил Иван Михайлович. — Прораб?
— Да, старший производитель работ, — вежливо подтвердил Коршунов, — тире начальник строительного участка. Так именуюсь в штатном расписании.
Казеннов растерянно подумал, как воспримут директор института, а главное — Лаштин, когда на трибуне совета вместо «того» прораба появится этот производитель работ.
Минут за десять до заседания в зале стали появляться члены ученого совета. Это отвлекло Ивана Михайловича. По установившемуся порядку он сердечно и персонально приветствовал каждого прибывшего члена. Справлялся о самочувствии, благодарил за явку на совет и в туманных выражениях высказывал удовольствие по поводу статьи или книги. Если статья или книга отсутствовала, говорил о выдающемся докладе, об интереснейшей лекции или еще о чем-нибудь, соответствующем высокому положению члена ученого совета. Кроме того, у бездетного Петра Константиновича он справился, как поживает его колли; у Ильи Никитича поинтересовался успехами сына-аспиранта; многодетного, сморщенного Ираклия Бенедиктовича, неизменно грызущего мундштук с потухшей сигаретой, поздравил с очередным внуком; уважаемую Елизавету Сергеевну уверил, что она похудела по крайней мере килограмма на три.
Иван Михайлович провожал членов ученого совета к столу заседаний и усаживал их по строго продуманному порядку. Этот порядок заимствован современными научно-исследовательскими институтами из практики работы боярской думы с ее широко известным и тонко разработанным местничеством, где учитывались родовитость, чины и реальная власть. Конечно, древний обычай был очищен от всяких феодальных и абсолютистских предрассудков. Сохранили только здоровую суть: на ученом совете каждому полагалось место сообразно научному чину и занимаемой должности. Этот мудрый порядок подтверждался также известной поговоркой: «каждый сверчок знай свой шесток».
У зеленого стола Казеннов размещал докторов наук и профессоров. Причем в правой стороне — технических докторов, а с левой стороны — экономических докторов, обеспечивая тем самым устойчивое положение и равенство в любой научной дискуссии.
За докторами во втором ряду от стола усаживались перспективные кандидаты наук, работающие над докторскими диссертациями, и руководящие товарищи из министерств и ведомств.
Третий ряд предназначался для бесперспективных по лености, возрасту или состоянию здоровья кандидатов наук, неостепененных руководителей секторов и представителей общественных организаций, кооптированных в состав ученого совета.
Остальные участники заседания занимали места в той части зала, которая отводилась для публики. Там они рассаживались на демократических началах. За этим тоже наблюдал Казеннов.
Запыхавшаяся, багровая от волнения и натуги Розалия Строкина доставила на совет уважаемого Федора Юлиановича. Растопырив мощные локти, она провела его по тесному от людей коридору и усадила возле стола с зеленым сукном. Члены совета так активно кинулись приветствовать почитаемого и заслуженного человека, что определенно нанесли бы вред его здоровью. Но Розалия решительно, как наседка высиженного цыпленка, загородила собой Федора Юлиановича и тем сохранила рецензенту силы, накопленные для поездки на совет.
Курдюмов-сын, энергичный молодой человек с бобриком, похожим на щетку для чистки кухонной раковины, прибыл на совет так, как положено прибывать на дипломатический раут, — за минуту до открытия заседания. Он наотрез отказался занять припасенное Казенновым место возле стола и пожелал сесть в демократической части зала. Со свойственной находчивостью Иван Михайлович вышел, из положения, согнав с угретого места старшего техника-лаборанта Славку Курочкина. Впервые за время работы в институте Славка осчастливил своим присутствием ученый совет. Из-за полного незнания порядка проведения заседаний место он занял не по чину в первом ряду. За свое дремучее невежество теперь был удален в конец зала, где уже не было свободных мест, и Славке пришлось подпереть стенку.
Ровно в двенадцать серебряной трелью пропел председательский звонок.
— Товарищи члены ученого совета, — Бортнев поправил очки и встал за столом, — если разрешите, мы начнем наше заседание.
Члены ученого совета согласно закивали, проворно стали растаскивать аккуратные стопки бумаги и выбирать в стаканчиках отточенные карандаши с такой обстоятельностью, словно покупали выходные штиблеты.