- А, Сергей Федорович прискакал!
- Не понял...
- Чего тут понимать. Лембер Сергей Федорович - тебе как?
Брр.... Неохота об этом думать.
- Меня что, без меня перекрестили?
- Нет, все ждут, пока сам скажешь.
Вот так. Значит, дед втихую успел провести семейное совещание. И всем велел нишкнуть, пока я сам не решу, как ко всему этому сериалу отношусь.
А я никак не отношусь.
- Дед, знаешь, что скажу? Не мудрите. Как все было, так пусть и останется. И не доставайте меня с этим больше. Хау, я все сказал.
Я не ждал того, что дальше произошло. Дед просто отложил напильник, сгреб меня в охапку и стал тискать.
- Умница ты, Сережка!
Похоже, прослезился даже. Но я и с ним разговаривать не стал, вырвался - а от него попробуй еще вырвись, в дедулечке центнер, и вовсе еще не разваливается, - удрал наверх.
Вот что хотите, не хотел я разбирательства заводить. Не то, чтоб мне вовсе было все равно, от кого я произошел. Но как-то даже не особо раздумывая, я понял, что ничего менять не хочу. Не хочу перекувыркивать жизнь всей семье - они как-то устаканились со всем этим за столько лет. А мне по барабану, что в бумаге написано. Быть Сорокиным я привык. Стать Лембером - а зачем? Я от этого ни хуже, ни лучше не буду. Если б фамилию переменил, и бац - выздоровел, другой вопрос. Но так не бывает. Значит, проехали, живем как жили. И Федю Лембера папой звать не буду. Перебьется. Папой так и останется папа Алик. Мы с ним всегда хорошо ладили, ну и нефиг в перевертыша играть. Просто зайти и сказать: па, привет!
В кабинете у отца музыка жужжит. Значит, уже дома, на работе не задержался. Он всегда музыку включает, когда приходит. Я уже все наизусть знаю. В основном - битлы, ну и сопутствующие. Сейчас там что играет? Отель Калифорния. Нормальная музычка.
- Па, привет!
Чего боялся - что он, как дед, обниматься полезет. Тогда я сам разревусь. Слава богу, не полез.
- Привет, Сереж, ты как?
- Тридцать восемь.
- Что тридцать восемь?
- А что - как?
- Фу, напугал! Я думал, температура тридцать восемь.
- Не, температура в норме, сахар шесть. Завтра в школу.
- Ну... аккуратней будь, сынок.
И смотрит. Сто пудов, все уже знает. Но не пристает, не ахает, не сопливится. Нормальный мужик.
- Ладно, па, я к себе.
Есть у меня такой личный прибабах: у меня руки должны быть заняты. Особенно если я о чем-то думаю. Не могу думать лежа или изображать позу статуи мыслителя, стоит такая на отцовском столе. Думается лучше всего за делом. В мастерской всегда можно найти, чем заняться. Неохота в мастерскую, как сейчас - прибрать в комнате. Помыть посуду... нет, посуду уже мать вымыла. Почистить аквариум. Вода в двадцатилитровой бутыли как раз отстоялась. И подумать.
Правильно ли я сказал деду, что все останется как есть? Однозначно. То, что всему затейница моя бабуля, ясно. Не займись она сводничеством - не было бы человека, то есть меня, и проблемы однозначно тоже. Мне, по-хорошему, ей еще за это спасибо сказать, что я все-таки есть. Но трогать ее не буду, пока сама не заговорит.
С отцом - считай, поговорили. Все всё поняли.
С матерью - есть опасность, что ударится в панику. Да уже ударилась. Не проводи время вне дома. Ага, сиди как гвоздем пришитый: ты больной, хромой, инвалид, блин. С этим предстоит еще воевать.
Ну и, типа папаша Федя. С этим разговора не избежать. Бразилец - откуда он взялся в нашей тьмутаракани? Из-за чего сбежал? Кроме деда-фашиста, какая еще есть родня? Бабуля, тетки-дядьки, двоюродные? Интересно же!
А в это время я промывал камушки из аквариума. Кто не водил хотя бы примитивных гупёшек, тот не знает, как загаживаются камушки за неделю. На них падает всякий подводный мусор: остатки корма, рыбьи какашки и прочее, когда сливаешь с них воду - они осклизлые, противные.
И тут я вспомнил про "камуськи", полученные от мелкой девчонки в сквере. Что добру пропадать - брошу-ка я их в аквариум. Тем более там такой же гранитный щебень. Вот только помою их отдельно, в пол-литровой банке, чтоб в аквариум не затащить незнамо какую заразу. Рыбки - скотинка нежная.
Вот с этого момента прошу, как говорится, поподробнее.
Камушков было четыре. Три кусочка гранита: серый, темно-красный, розовый. И белесый кристалл, который я определил как кварц. Его в граните всегда полно. Я кое-что в каменючках соображаю. На камне сидим. Отец - по этому камню профи. Надюха - тоже, она на пятом курсе геологического факультета и работать будет на том же "Каменскграниткарьере". Жить рядом и не нахвататься? Ну не дурак же я.
Вот камушки булькнули в водопроводную воду, я поболтал и слил. Так, пыль смыта. Еще раз... Опаньки! А где четвертый камень? Серый, красный, розовый - вот они. А белесый?
Залез в банку пальцами, выгреб камни. Все четыре на ладони. Бросил в воду. Четвертый снова пропал.
Слил воду, достал ставший без смытой пыли совсем прозрачным камень. Положил на ладонь. Практически правильный восьмигранник. Сторона квадрата миллиметров двенадцать. У меня глаз привычный на размеры, определяю точно. Длинна оси - больше двух сантиметров, а вот я его штангенциркулем... двадцать три миллиметра.
У меня уже не то что лоб взмок, ладони - и те вспотели. Я же говорил, что в камушках кое-что соображаю? Я взял в правую руку "камуську", зажав ее наподобие карандаша. Левой придержал на столешнице скользкую стеклянную пол-литровую банку из-под мелких огурчиков. Примерился и нарисовал вершиной восьмигранника круг.
Потом отложил камень в блюдечко и щелкнул ногтем по этому нарисованному кругу.
Бздым - брякнулась внутрь вырезанная стекляшка. Оставалось только вытереть пот со лба.
Вы много знаете субстанций, которые могут нарезать из стекла блинчиков? Я - две. Хорошая инструментальная сталь, из которой стеклорезы делают. И алмаз.
К стали камушек отношения явно не имел.
Ай да камуська, ай да малявка. Дура мать, что ей бананы не покупала. Такую надо просто бананами завалить.
А нашла она алмаз, как пить дать, в гранитной россыпи сада камней. Больше негде. И значит, там могут быть еще. А щебень брали из наших карьеров. Следовательно, камушек этот - местного происхождения. Ни фига себе заявочки, называется.
В общем, я решил назавтра изобразить из себя созерцателя в саду камней и самому полазить по этой щебенке. Не знаю, что выйдет, в лоб авось никто не даст.
Грешным делом, хотел я с утра пробросить школу. Уж больно зудело под коленками - найти еще "камуську" - другую. Но утром, протерев глаза, раздумал. Не потому, что совесть проснулась. Я ее еще во втором классе на пирожок с компотом променял. Ясное утро в середине сентября что значит? Туман на рассвете и сильную росу, пока не припечет. Припечет часам к десяти-одиннадцати. А по мокрым камням мало что радости никакой лазить, так роса еще будет блестеть и путать мозги. И добро, если там битого стекла не накидали.
Так что в школу я пришел вовремя. Даже спросить успел у Аминат Садоевой, соседки по парте, что нового проходили. Но поскольку начало года, проходили пока старенькое, так что не особо я за неделю и отстал.
С Аминаткой нас посадили за одну парту после истории, приключившейся в конце прошлого года. Остолоп Тимка Прохоров сдернул с нее косынку.
Делать этого никак было нельзя. Это не Лилька-прошмандовка, с которой хоть юбку обдери, глазом не моргнет. Аминат чистопородная чеченка.
Её папаша, Ваха-чечен, появился в наших краях больше двадцати лет назад, задолго до того, как Чечню стали склонять на все лады. Приехал молодой парень с женой, всех вещей - на двоих полтора чемодана. В пригородном селе Касимове, где половина народа - татары, устроился чабаном. Поселился в саманной халабуде на чабанской точке, - другого жилья не было.
А несколько лет спустя, когда старшего сына Муслима надо было в школу отдавать, вышел конфуз. Жили-то они по-прежнему на точке, только там давно уже стоял добротный каменный дом, и бегала орава детей. А адреса у дома не было. Какая-то левая прописка в Касимове, и только. Фишка состояла в том, что от этого дома без адреса куда ближе было до города, чем до Касимова, и в школу Ваха хотел возить детей в город.