«Купить метров пять белого полотна, написать на нем большими синими буквами «МЫ ЛЮБИМ ТЕБЯ ИГОРЬ ПЕТРОВИЧ!!!» и по-тихому повесить над входом в штаб. Что б на утреннем построении все полюбовались на чье-то художество. Произведение армейского зодчества естественно, немедленно бы сняли. А вот на следующее утро фразу изменить — «ПЕТРОВИЧ, МЫ ВСЕ РАВНО ЛЮБИМ ТЕБЯ», вряд ли дежурная служба додумается, что ночью кто-то повторит финт ушами. Для третьей ночи у Андрюхи тоже было заготовлено послание «ПЕТРОВИЧ, НУ ТЫ ПОНЯЛ ДА…!», авось не поймают».
Резко «ударив» по тормозам, высунулся в открытое окно «жигуленка», громко выдал: — Садись быстрее, опаздываем.
— Я кажется ногу подвернул.
— Ты б еще между ног у себя подвернул. Садись, давай.
Как ни торопились, на службу добрались только к команде:
— «По рабочим местам разойдись».
На плацу стоял Сергей Владимирович, Андрюхин начальник. Подполковник, человек в возрасте, до дембеля которому оставалось полшага. В подразделение к нему, Андрей попал год назад. Год назад, командир вызвал подполковника Семибратова к себе в кабинет и предложил взять в подчинение лейтенанта с училищной характеристикой которого, в тюрьму не примут. Тот подумал и взял. И вот уже целый год, ненавязчиво вдалбливал в его симпатичную, но безбашенную голову, «что такое хорошо, а что такое плохо». Получалось. Недавно, на одном из «мероприятий» командир даже высказался, что на данный момент, на Андрюху уже можно писать характеристику по которой в тюрьму уже примут без вопросов.
— Андрей, хорошо что пришел почти вовремя.
— Извините Сергей Владимирович, будильник не зазвонил. Опоздал на десять минут всего.
— Нет-нет, не опоздал, а задержался. Начальник не опаздывает, начальник может только задержаться, Андрей Владимирович.
— А…
— А так, как не опоздал, задержался, назначаешься сегодня начальником. Короче идешь в роту, берешь там троих солдат, спускаетесь в подвал и устраняете с ними неисправность.
— А что за неисправность.
— Да наши «доблестные» воины, решили в сортире засор пробить. Не придумали ничего лучше, как взять в руки лом. А трубы то пластиковые. Вот и потребовался руководитель.
— Так это мне что в говне ковыряться придется?
— Андрей, что за выражение? Не говно, а фекальные отложения.
— Вот ведь правду говорят умудренные опытом: «куда солдата не целуй, всюду жопа»! — следуя по указанному маршруту, воскликнул Андрей.
— Иногда, я тоже так думаю по твоему поводу, — улыбнулся подчиненному в спину Семибратов.
Андрей подсвечивая дорогу мощным фонарем пробирался по неосвещенному подвалу, следом сопела ремонтная бригада. Здание не видело ремонта лет двадцать, как раз с того времени когда было построено. Спотыкаясь и натыкаясь на несущие перегородки, идя на запах, за лучом фонаря, лицом коснулся невидимой паутины. Инстинктивно подался в сторону, не удержал выпавший из рук фонарь.
— Блин, темно как у негра…. Да подсветите кто-нибудь.
— Чего сказал сотник? Али приснилось чего?
Андрей пришел в себя после сна, озираясь в потемках. Действительность оказалась банальной. Он полулежал на одной из телег, выстроенных кольцом и привязанных друг к другу. Внутри кольца сидело двое русичей, в глубине поляны за обозом просматривались силуэты лошадей, слышалось пофыркивание, там ночевал конский табун. С наружной стороны повозок увидел выставленную, не спящую охрану.
— Ну что за бл…во, а так все хорошо начиналось. Иди в подвал. Убери говно. Тфу! Вот ведь приснится.
К нему подошел Радомир, считай один из соплеменников, выставленный в ночной дозор.
— Что сказал сотник Андрей?
— Я спрашиваю, все ли тихо?
— Да слава богам все спокойно. Ты бы поспал еще. Седни опять весь день в седле проведешь.
— Поспишь тут, как же. Не дай бог опять по подвалам шариться придется, — прошептал Андрей.
В дороге они четвертый день. Сама дорога, уходя, от деревни начиналась с узкой тропы, погружаясь в смешанный лес. Песчаная почва южных территорий Руси, и лес делала светлым, не было того бурелома каковой бывает в лесах Подмосковья и Ленинградской области, на пути не встретишь заболоченных торфяных полян. Слух ласкает щебет птиц. Хорошо!
К вечеру узкая дорога соединилась с дорогой раза в три шире прежней. Вот по ней на северо-восток и вел торговый караван, с приданным ему табуном новоявленный сотник. Вел в город Курск. Задачи, поставленные перед Андреем и его помощником Боривоем, имеющим опыт в торговых делах мужиком, лет тридцати пяти отроду, Монзырев определил. С купцами хотела поехать Галина, но Анатолий Николаевич запретил — по нынешним временам, не бабье дело. Требовалось наработать опыт общения с центром, как сказал он, посетить Курск, потом Чернигов, столицу Черниговского княжества. Наладить связи. Говоря языком двадцать первого века, если получится, попытаться открыть торговый центр в одном из городов.