— Я ничего не думаю. — Борис погрыз аккуратный ноготь и, взяв трубку, похлопал ею по ладони, — Меня беспокоит то, что случилось с твоим мужем. Яков звонил мне и был очень недоволен. Ему пришлось ехать в прокуратуру и подписывать разные бумажки о целесообразности перевода Сергея в его клинику. Естественно Яков запретил разговаривать с Сергеем, допрашивать его, но когда-нибудь это придется сделать. Ты хотя бы узнала, что он делал в этом доме, где его нашли? Машину, кстати, я распорядился отогнать в сервис, благо ключи и документы не взяли. Удивительно, что салон не вычистили, потому что у Сергея выгребли из карманов все. А документы прямо там, в подъезде, на полу и бросили. — Борис положил телефонную трубку на базу и отошел к окну. — Но ты не переживай, морду ему починят, а с головой он, по-моему, никогда не дружил. Ты сейчас поспи немного, а я у телефона подежурю. — Он укрыл Нелли пледом и погасил в комнате свет, оставив только ночник. Привычным движением, поправив волосы у огромного, в пол, зеркала, Борис остановил взгляд на массивных бронзовых канделябрах и усмехнулся. Это был его подарок Лисневскому на юбилей, вещь раритетная, дорогая. А этот плебей, любитель юных тел, не нашел лучшего места для них чем прихожая. Борис с нежностью провел ладонью по тусклому, чуть зеленоватому изгибу подсвечника и вздохнул.
5
Анатолий Анатольевич Карепин, развалясь на заднем сидении служебного автомобиля, не отрывая губ, цедил пиво из жестяной банки, время от времени глухо икая и проливая пахучие капли на объемный живот. Магнитола пела голосом Алсу что-то очень печальное, что отягощало и без того тоскливо-похмельное состояние полковника. Наконец нервы его не выдержали, и Анатолий Анатольевич швырнул пустую банку в правое переднее окно, но опорожненная тара не захотела так легко сдаваться и, звонко стукнувшись о стекло, отскочила на сидение, оставляя мокрую полосу на кожаном сидении.
— Васька, ерш твою… — Карепин вяло махнул рукой, — выруби эту лабуду, мать ее, совсем!
Водитель беспрекословно подчинился. Подъезжая к кольцевой, он обратился к Карепину:
— Куда едем, Анатолий Анатольевич?
Вопрос не был праздным. Василий Легкокрылов возил Карепина уже год, придя на службу в милицию сразу после армии. Двадцатилетний парень, бывший штабной водила, умел держать дистанцию, оставаясь при этом своим парнем для начальства и сослуживцев. Василию нравился полковник, мужик немногословный, с твердым волевым характером и широкой душой. Казалось, что он начисто лишен карьеризма, и все его награды и должности, по мнению Васи Легкокрылова, достались Карепину исключительно благодаря личным качествам и заслугам полковника. Периодически Анатолий Анатольевич позволял себе расслабиться в компании немногочисленных друзей, имевших высокие чины в МВД, поддерживая этим старинную дружбу и решая непосредственно производственные вопросы. Василий был горд от сознания посвященности в эти поездки и, чувствуя себя, по крайней мере, ординарцем полковника, считал своим долгом обезопасить его от лишних разговоров и ненужных вопросов. Сейчас они возвращались из Владимира, где на даче генерала Гущина «заседали» два дня. Карепин мутно посмотрел на мелькавшие вдоль дороги рекламные щиты и шеренги фонарей:
— Так, Василий, заедем в отдел. Надо проверить работу на местах.
«Отпускает потихоньку»- удовлетворенно подумал Легкокрылов, со значением посмотрев на перекатывающуюся банку «Ярославского». — Да ребята вообще раньше полуночи не уходят. Половина не женатых, а вторая разведенных, — вслух добавил он.
Карепин крякнул, усаживаясь поудобнее, и чуть ослабил ремень.
— Домой звонить будете, Анатолий Анатольевич?
Полковник почесал русый ежик на голове, собираясь с мыслями, но Василий, не дожидаясь ответа, продолжил:
— Я Ларисе Ивановне вчера отзвонился, сказал, что командировку продлили, вы на совещании. Дел много накопилось, решать надо, то да се…
— Да, Вася, ты подсуетись, если что. А я попозже сам позвоню.
Вскоре они подъехали к зданию РОВД. Несколько бело-голубых служебных машин стояли тут же, в окнах первого и второго этажей горел свет, а на перилах крыльца, съежившись как два воробья переростка, сидели и курили дежурные оперативники. Они отсалютовали хмурому начальству, втянув носами исходящий от него аромат хмеля и солода, и поздоровались с Василием.
— Как дела, мужики? — Вася достал из-под сидения тряпку и протер ветровое стекло.