На противоположной стороне улицы находилось итальянское похоронное бюро, спокойное и безмолвное. На фасаде тонкие неоновые буквы: «Похоронные принадлежности. Пьетро Палермо». У дверей стоял высокий крепкий мужчина в черном костюме. Смуглый, с красивой головой, седые волосы зачесаны назад. Он вынул из кармана портсигар с черной эмалью, который издали казался платиновым, открыл его и двумя пальцами достал длинную сигарету с золотым обрезом. Убрав портсигар, прикурил от зажигалки в виде коробка спичек и стоял, прислонившись к стене и полузакрыв глаза. Тонкая струйка дыма тянулась вверх над его головой.
За моей спиной продолжался репортаж. Я сунул ключ в дверь двести четвертой квартиры, открыл и вошел.
Комната была квадратная, с коричневым ковром, скудно меблированная. У стены кровать и зеркало, березовое кресло возле небольшого письменного стола. У окна стол со стопкой чистой бумаги и настольной лампой. Возле кровати дверь.
Дверь слева вела в маленькую кухню. Раковина, плита и старый холодильник, который с грохотом включился, как только я открыл дверь. На столе остатки завтрака, грязная чашка, куски хлеба, грязный нож и кофейник.
Я вернулся обратно и заглянул в дверь у кровати. Она вела в небольшой коридор с вешалкой на стене и встроенным туалетным столиком. На столике лежала расческа с несколькими светлыми волосами на зубьях, коробка с тальком, маленький фонарь с разбитым стеклом, пресс-папье, ручка, флакон чернил, сигареты и спички. В стеклянной пепельнице — с полдюжины окурков. В ящиках стола — носки, нижнее белье и носовые платки. На вешалке — темно-серый костюм, не новый, но еще приличный, на полу — пара черных ботинок.
Я толкнул дверь ванной. Она приоткрылась сантиметров на тридцать и снова захлопнулась. Нос мой сморщился, я почувствовал, как одеревенели губы: я ясна ощутил из-за двери резкий, неприятный, горький запах. Я нажал на дверь плечом. Она подалась, но снова закрылась, как только я перестал нажимать, словно кто-то не хотел меня впустить. Тогда я просунул голову в дверь.
Ванная была слишком тесна для Джорджа Ансона Филлипса, поэтому его ноги были согнуты в коленях. Он лежал, упираясь головой в стену. Его коричневый костюм был немного помят, а темные очки торчали из нагрудного кармана. Правая рука была прижата к животу, а левая лежала на полу, пальцы были скрючены. На белокурых волосах, возле правого виска, кровь, рот был полон застывшей темно-красной крови.
Двери мешала открыться его нога. Я немного отодвинул ее и вошел. Наклонившись над ним, пощупал шейную артерию. Нет, она даже не дрожала. Кожа была ледяная. Это не лед — я знал, что это. Я выпрямился, прижался спиной к двери и сжал в карманах кулаки. Меня раздражал этот запах. Репортаж о бейсболе продолжался, но через две двери он казался отдаленным.
Я стоял и смотрел на труп. Ничего, Марлоу, ничего. Для тебя это почти ничего не значит. Ты даже не знал его. Убирайся отсюда, да поживее.
Я открыл дверь и вернулся в гостиную. Ha меня смотрело лицо в зеркале.. Напряженное, злое лицо. Отвернувшись от зеркала, я достал ключ от квартиры Филлипса, вытер его и положил рядом с лампой. Потом вытер ручку двери и, выйдя из квартиры,— дверь снаружи. Бейсбол продолжался. Какая-то женщина пела французскую песню, грубый мужской голос приказал ей заткнуться, но она продолжала петь.
Я сунул в рот сигарету и закурил, спустился вниз по лестнице и остановился возле надписи «Управ. апарт, кв. 106». Я смотрел на нее как дурак — просто мне нужно было прийти в себя.
Потом, повернувшись, пошел обратно по коридору. На двери 106 висела маленькая табличка с надписью: «Управляющий». Я постучал в дверь.
Глава 9
Послышался шум отодвигаемого стула, легкие шаги, и дверь открылась.
— Вы управляющий?
— Да,— ответил он мне тем же голосом, что я слышал по телефону в конторе Элиши Морнингстера.
Он держал в. руке пустой стакан и смотрел на него так, будто кто-то утащил из него золотую рыбку. Долговязый, с коротко подстриженными волосами и небольшой челкой, спадающей на лоб. У него была узкая голова, а зеленоватые глаза удивленно разглядывали меня из-под оранжевых бровей. Уши были такие огромные, что, наверное, хлопали на ветру. Длинный нос, очевидно, лез в чужие дела. Но в целом лицо было привлекательным— лицо человека, умевшего хранить секреты, лицо, наводившее на мысль о морге.
На нем были жилетка и голубая рубашка с металлическими пуговицами.
— Где мистер Ансон? — обратился к нему я.
— В двести четвертом.
— Его там нет.
— А что я могу сделать? Сесть на яйца?
— Не стоит. Сиди на яйцах в нерабочее время или в день рождения.
— Отчаливай.— Он стал закрывать дверь.— Послушай моего совета: убирайся отсюда.
Я нажал на дверь, он тоже — со своей стороны. Наши лица сблизились.
— Пять баксов,— быстро сказал я.
Это убедило его. Он мгновенно отпустил дверь, и я влетел в его квартиру, чуть не угодив головой ему в подбородок.
— Входи.
Гостиная была почти такая же, как у Ансона, даже пепельницы одинаковые.
— Садись.— Он закрыл дверь.
Я сел. Мы невинными глазами разглядывали друг друга.
— Хочешь пива?
— Спасибо.
Управляющий открыл две банки пива, наполнил стакан, который держал в руке, потом собрался налить второй, но я сказал, что буду пить прямо из банки. Тогда он протянул мне банку.
— Дайм[2],— сказал он.
Я дал ему дайм.
Он застегнул жилетку, продолжая разглядывать меня.
— Не очень-то мне нужны твои пять баксов,— вдруг заявил он.
— Прекрасно. Я и не думал давать их тебе.
— Умно,— согласился управляющий.— У нас здесь тихое место. Никаких развлечений.
— Неплохо, — заметил я.— Но ты можешь слышать любые вопли сверху.
Он широко улыбнулся.
— Меня нелегко рассмешить.
— Как королеву Викторию,— уточнил я,
— Я не согласен.
— А я и не видал чудес,— парировал я.
Бессмысленная болтовня часто производит на людей большее впечатление, чем любые доводы.
Я достал бумажник и извлек из него карточку. Это была не моя карточка. На ней было напечатано: «Джеймс Б. Поллок. Разъездной агент "Рельянс Индемнити компани"». Я попытался вспомнить, каков из себя этот Джеймс Б. Поллок и где я с ним встречался, но мне это не удалось, Я протянул карточку управляющему.
Он взял ее и чуть ли не носом стал водить по ней.
— Что-нибудь случилось, приятель?
— Пропали драгоценности. — Я неопределенно махнул рукой.
Управляющий задумался. Пока он думал, я старался собраться с мыслями и решить, как мне себя вести, чтобы не испугать его.
— Мы можем поговорить,— наконец заключил управляющий.— Впрочем, на вора этот парень не похож.
— Может быть, это совсем не тот человек,— осторожно сказал я.— Попробуй узнать его по моему описанию.
Я описал ему Джорджа Ансона Филлипса, живого Филлипса, в коричневом костюме, темных очках и коричневой соломенной шляпе с желтой лентой. Меня интересовало, что случилось с его шляпой: ее в квартире я не обнаружил. Он мог избавиться от нее, считая, что она слишком бросается в глаза. Впрочем, его светлая голова была не менее приметной.
— Похож на него? — спросил я, закончив описание.
Управляющий тянул время, делая вид, что думает.
Наконец он кивнул, а его зеленые глаза при этом, осторожно изучали, меня. В руке он продолжал держать карточку,
— Я ни в чем его не обвиняю,— продолжал я.— Но, черт возьми, всякое бывает. Он жил здесь. Если это не он...
Я с трудом удерживался от смеха, глядя на управляющего.
— Может, заглянем к нему, пока его нет?
Он покачал головой.
— Мистеру Палермо это не понравится.