— Меня зовут Глэдис Крейн. Я живу в отеле «Нормандия» на Рампорте. Когда можно...
— Вы хотите, чтобы я приехал сейчас, ночью? — Я пытался вспомнить, где же слышал этот голос.
— Я...
В трубку щелкнуло, и связь прервалась, Я держал трубку и хмуро смотрел на Бриза. Лицо его не выражало никакого интереса.
— Какая-то девушка сказала, что у нее неприятности. Но связь прервалась.
Я положил трубку и стал ждать нового звонка. Копы молчали.
Снова зазвонил телефон, и я взял трубку.
— Вы хотите поговорить с Бризом?
— Да,— ответил удивленный мужской голос.
— Пожалуйста.— Я вышел в кухню.
Бриз поговорил с кем-то очень сухо и кратко, потом положил трубку.
Я достал бутылку «Четырех роз» и три бокала. Разложил кубики льда по бокалам, налил виски и на подносе принес все это в комнату. Поднос я поставил на стол возле дивана, где сидел Бриз, взял два бокала, один протянул Спанглеру, а с другим вернулся на свое место. Спанглер, с бокалом в руке, замер, поглядывая на Бриза. и ожидая разрешения.
Бриз пристально рассматривал меня, потом вздохнул, взял бокал, попробовал виски, снова вздохнул, покачал головой и улыбнулся.
— Я вижу, вы действуете оперативно, мистер Марлоу.— Он откинулся на спинку дивана.— Полагаю, теперь мы можем поработать вместе.
— Так дело не пойдет,— возразил я.
— Вот как?
Он «поднял брови. Спанглер подался вперед.
— Вы заставляете меня болтать по телефону, чтобы кто-то мог опознать мой голос?
— Эту девушку зовут Глэдис Крейн,— сказал Бриз.
— Так она и представилась мне. Но я никогда о ней не слышал.
— О’кей. О’кей, мы ничего незаконного не делаем. Надеемся, и вы —тоже.
— Что «тоже»?
— Не пытайтесь делать что-либо незаконное. Например, скрывать от нас информацию.
— Скрывать? А почему бы и нет, если мне это нужно? Вы же не платите мне жалованье.
— Не надо грубить, Марлоу.
— Я не грублю и не собираюсь грубить. Достаточно хорошо знаю конов, чтобы не делать этого. Давайте выкладывайте, что вам от меня нужно, и не устраивайте больше липовых телефонных звонков.
— Мы расследуем дело об убийстве,— начал Бриз.— Пытаемся сделать это как можно лучше. Вы нашли тело, разговаривали с этим парнем. Он просил вас прийти к нему, дал вам ключ. Вы же утверждаете, будто не знаете, чего он хотел от вас. Мы полагаем, что со временем вы сможете припомнить кое-что.
— Иными словами, в первый раз я солгал вам?
Бриз устало улыбнулся.
— Вы достаточно опытный детектив и знаете, что в делах об убийствах люди всегда лгут.
— Как же вы собираетесь определить, что я прекратил лгать?
— Как только вы начнете рассказывать то, что лас удовлетворит.
Я посмотрел на Спанглера. Он настолько подался вперед, что, казалось, приготовился к прыжку. Я не мог понять причину желания прыгнуть и решил, что он слишком возбужден. Затем я перевел взгляд на Бриза. Тот был возбужден не больше, чем стена. В руках он вертел свою любимую сигару в целлофановой обертке. Я следил за его руками, за ножом, которым он разрезал целлофан и отрезал кончик сигары. Я следил за спичкой, за тем, как он раскурил сигару. Потом он завернул обгоревшую спичку в целлофан и положил на стол. Все его движения были точной копией процедуры, которую я уже наблюдал в квартире Хенча. Он был аккуратным человеком, и это делало его опасным. Опасен он был не какой-то особенной сообразительностью, а своим спокойствием и уравновешенностью, чем выгодно отличался от Спанглера.
— До сегодняшнего дня я никогда не встречался с Филлипсом,— сказал я,— Я не верю тому, что он якобы видел меня в Венчуре, потому что не помню его. Я встретился с ним именно так, как рассказывал вам. Филлипс следил за мной, поэтому я подошёл к нему и заговорил с ним. Он хотел встретиться со мной и дал мне ключ. Я вошел в его квартиру, воспользовавшись этим ключом, после того как он не ответил на мой звонок. Филлипс был мертв. Все остальное не имеет ко мне никакого отношения. Я отобрал у Хенча пистолет, из которого был произведен выстрел. Вот и все. И это правда.
— Когда вы нашли труп,— сказал Бриз,— то пошли к управляющему Пассмору и уговорили его подняться наверх, не сообщив о смерти Филлипса. Вы дали Пассмору липовую карточку и наболтали о драгоценностях,
Я кивнул.
— С людьми вроде Пассмора, да еще в подобных меблированных домах, иначе поступать и нельзя: надо вести себя очень осторожно. Меня интересовал Филлипс. Я думал, что Пассмор расскажет мне о нем, если не будет знать, что Филлипс убит. А узнав о его смерти, он вообще не стал бы со мной разговаривать. Вот и все.
Бриз глотнул виски и выпустил струю дыма.
— Мне бы хотелось уточнить: все, что вы нам рассказали, может быть, и правда, но не вся правда. Вы понимаете, что я имею в виду?
— Что именно? — спросил я, отлично понимая, что он имел в виду.
Он побарабанил пальцами по колену. Никакой враждебности,. никакой подозрительности. Спокойный мужчина за работой.
— Вот что. Мы не знаем, над чем вы работаете. Филлипс выдавал себя за частного детектива и следил за вами. Как знать, может быть, его работа и ваша были как-то связаны. Вы ведь нам об этом ничего не говорили. А если так, то это уже имеет прямое отношение к нашему делу.
— Все правильно, но это не единственный путь. Я не привык так вести дела.
— Не забудьте, Марлоу, что речь идет об убийстве.
— Я-то не забыл. Но и вы не забудьте, что я живу в этом городе уже более шестнадцати лет. И знаком со многими делами об убийствах. Некоторые из них были раскрыты, некоторые — нет. Были и такие, которые можно было раскрыть, но те, кто их вел, не сумели сделать этого. В двух-трех случаях в следствии были допущены ошибки. Кое-кто поплатился ни за грош, кого-то неправильно заподозрили. Такое иногда случается — хотите вы этого или нет. Возьмите, например, дело Кассиди. Я полагаю, вы помните его, не так ли?
Бриз посмотрел на часы.
— Я устал,— заявил он.—Оставьте в покое Кассиди. Лучше поговорим о деле Филлипса.
Я покачал головой.
— У меня своя точка зрения, и это очень важно. Вы все-таки вспомните дело Кассиди. Очень богатый человек, мультимиллионер. У него был взрослый сын. Однажды ночью копы были вызваны в его дом и нашли молодого Кассиди лежащим на спине в луже крови, с окровавленным лицом и огнестрельной раной в голове. Его секретарь лежал на спине в ванной, упираясь головой во вторую дверь, выходящую в холл. В левой руке был зажат окурок сигареты, который обжег ему пальцы. Возле правой руки валялся пистолет. Секретарь был убит выстрелом в голову, причем выстрел не был произведен в упор. Оба убитых были пьяны. С момента смерти прошло четыре часа. И там был домашний врач. Так как было разрешено это дело?
Бриз вздохнул.
— Убийство и самоубийство в состоянии опьянения. Секретарь в состоянии умопомрачения убил молодого Кассиди. Я читал об этом в газетах. Что вы хотите мне этим сказать?
— Вы читали в газетах, но на самом деле все произошло не так. Больше того, вы об этом знаете, а следователи прокуратуры закрыли дело. Не было даже дознания.
Однако каждый уголовный репортер в городе и каждый коп в Бюро по расследованию отлично знает, что стрелял Кассиди, что умопомрачение наступило у него. Секретарь пытался остановить его, а когда это ему не удалось, решил убежать, но сделал это недостаточно быстро. У Кассиди рана была опалена порохом, а у секретаря — нет. Секретарь был левша, и в левой руке держал сигарету, когда был убит. Даже правша не станет перекладывать сигарету в левую руку, когда нужно схватить пистолет. Это может сделать гангстер, но не секретарь.
А почему они четыре часа не вызывали копов, хотя все члены семьи были дома и там же находился домашний врач? Даже поверхностное следствие должно было ответить на этот вопрос. А почему не произвели проверку рук на нитраты? Потому что вам не нужна правда. Кассиди был слишком велик для вас. Но ведь это тоже было делом об убийстве, не так ли?
— Оба парня умерли,— возразил Бриз.— Какая разница, кто кого убил?
— Конечно, вам даже в голову не пришла мысль о том, что у .секретаря могла быть мать, или сестра, или возлюбленная, или все трое! Что для вас их гордость и вера, их любовь, когда речь идет о параноике, отец которого ворочает миллионами!