Девушка изумленно уставилась на меня.
— Она не сделает ничего подобного! — заорала старуха—Убирайся на свое место, Мерль. Мне хотелось, чтобы ты услышала все это. Но если я еще раз узнаю, что ты злоупотребляешь моим доверием, ты увидишь, что я сделаю!
Девушка встала и улыбнулась.
— О да, миссис Мардок. Я больше никогда этого не повторю, можете доверять мне.
— Надеюсь!.— рявкнула старуха.— Вон!
Мерль поспешно вышла.
Две большие, слезы медленно выкатились из глаз старухи, потекли по ее слоновьим щекам и скатились на губу. Она вытерла лицо платком, высморкалась, потом приложила платок к глазам.
— Я очень люблю сына. Очень. Эта история глубоко огорчила меня. Вы думаете, он расскажет все полиции?. Как этого избежать?
— Надеюсь, не расскажет,— ответил я,— Ему придется попотеть, чтобы заставить их поверить.
Старуха разинула рот и уставилась на меня.
— Что вы хотите этим сказать?! — рявкнула она.
— Только то, что сказал. Эта история не похожа на правду. Чистейшая липа. Он сам придумал ее, или это вы научили его?
— Мистер Марлоу,— угрожающе проговорила она,— вы идете по тонкому льду...
Я махнул рукой.
— Разве один я, а не все мы? Хорошо, допустим, что это правда. Морни откажется от всего, а мы останемся ни с чем. Морни непременно откажется, иначе ему пришьют убийство. И даже не одно, а два.
— А разве этого не могло быть в действительности?! — взвыла старуха.
— Зачем Морни, человеку известному, с деньгами и связями, организовывать два убийства ради какой-то заложенной монеты? Я не могу в это поверить.
Она изумилась и замолчала. Я усмехнулся, глядя на нее, потому что впервые увидел, как она растерялась.
— Я нашел вашу сноху, миссис Мардок. Мне немного, странно, что ваш сын, находящийся, казалось, целиком под вашим контролем, не сказал вам, где она.
— Я не спрашивала его.— В голосе старухи прозвучало явное беспокойство.
— Она вернулась туда, где начинала свою карьеру. Поет с джазом в клубе «Долина холостяков». Я беседовал с ней. Линда твердо стоит на ногах. И она вас не любит. Не думаю, чтобы она взяла монету ради денег, но могла взять ее, потому что ненавидела вас. И вполне возможно, Лесли знал это и придумал свою историю, чтобы защитить Линду. Он говорил, что очень любит ее,
Старуха улыбнулась. Улыбка была некрасивая, она исказила ее лицо, но все же это была улыбка.
— Да,— мягко сказала она.— Да. Бедный Лесли, он мог это сделать. Но в таком случае,-—продолжала она с улыбкой,— моя сноха оказалась бы замешанной в деле об убийствах.
Я видел, что эта мысль ее радует.
— А вам бы этого очень хотелось?
Старуха кивнула, потом лицо ее застыло, и она сжала . губы.
— Не нравится мне ваш тон,— процедила она сквозь зубы.— Мне вообще не нравится ваш тон.
— За это я вас не порицаю. Я и сам его не люблю. Не люблю ничего: ни этот дом, ни вас, ни вашу девчонку, ни грубияна сына, ни вашей лжи.
Старуха приподнялась на шезлонге.
— Вон отсюда! Немедленно убирайтесь из дома! Немедленно! Вон!
Я встал и поднял с пола шляпу.
— Буду только рад уйти.
Усмехнувшись, я направился к двери и, выйдя, спокойно закрыл ее за собой.
Глава 22
Позади меня послышались шаги. Я прошел половину гостиной, потом остановился, позволив ей догнать меня.
— .Мистер Марлоу! Пожалуйста! Не уходите, пожалуйста! Она зовет вас. Правда зовет!
— Будь я проклят! Передайте ей, пусть катится ко всем чертям!
Девушка схватила меня за рукав.
— Пожалуйста!
— Пошла она к черту! Скажите ей, пусть утопится. Марлоу тоже умеет обижаться. Пусть бросится в два озера, если одного ей будет мало.
Я посмотрел на руку, державшую меня за рукав, и похлопал по ней.
— Пожалуйста, мистер Марлоу. У нее неприятности, она нуждается в вас.
— У меня тоже неприятности. А вы-то чего скулите?
— О, я очень люблю ее. Я знаю, что .она грубая и грозная, но у нее золотое сердце.
— К черту ее сердце! Я не могу иметь с ней дело. Она жирная старая лгунья. Она мне надоела. Хватит. Я тоже думал, что у нее неприятности, но я не мусорщик, чтобы рыться в дерьме.
— О, я уверена, что если вы наберетесь терпения... Умоляю вас, мистер Марлоу!
Я обнял девушку за плечи. Отскочив на метр, она в панике уставилась на меня.
Мы стояли -и разглядывали друг друга. Мерль побледнела, ее губы были плотно сжаты, ноздри трепетали,
— Послушайте, с вами в детстве что-нибудь случилось?
Она быстро кивнула.
— Вас напугал мужчина или что-то в этом роде?
Девушка снова кивнула и прикусила нижнюю губу маленькими белыми зубками.
— И с тех пор вы такая?
Она молчала.
— Послушайте,, мне совсем не хотелось вас испугать,— сказал я.— У меня и мысли такой не было.
Из глаз ее хлынули слезы.
— Если я прикоснулся, к вам, то только как к двери или к креслу. Без всяких задних мыслей. Ясно?
— Да.
Сквозь слезы в ее глазах опять мелькнул панический страх.
— Не бойтесь меня, я больше не трону вас. И никаких мыслей у меня не было. Это у Лесли такие мысли. Вы ведь это знаете? Вы понимаете его, да?
— О да! Конечно.
Чувствовалось, что Лесли был для нее тузом. Это для меня он — птичий помет.
— Теперь об этой винной бочке. Она грубая и считает, что своей грубостью может сжить со свету кого угодно, не говоря уже о вас. Но с вами она ведет себя просто безобразно. Так ведь?
— Да, мистер Марлоу. Я пыталась вам сказать...
— Ясно. Теперь скажите, почему вы так взволновались? Он все еще... что вас так тревожит?
Мерль прижала ко рту руку.
— Он умер. Он упал... из... окна.
Я остановил ее жестом.
— Ах, этот человек! Я слышал об этом. Но вы забыли о нем, не правда ли?
— Нет,— ответила она, качая головой.— Я не могу это забыть. Я никак не могу забыть. Миссис Мардок все время говорит, что пора это забыть, а я просто не могу.
— Было бы гораздо лучше, если бы она держала свой гнусный язык за зубами,— резко заметил я.
Девушка удивленно посмотрела на меня.
— Но это не все,— продолжала она.— Я была его секретаршей, а она — его женой. Он был ее первым мужем. Естественно, она не может забыть об этом. Как она может?
Я в раздумье почесал ухо. Она явно считала, что мне все известно. Я был для нее неким обезличенным оракулом. Чуть ли не ее внутренним голосом.
Тогда у меня возникло подозрение, одно из тех, которые появляются вдруг, по наитию.
— Послушайте, вы, вероятно, с кем-то встретились, и вас это очень взволновало?
Она огляделась. Я проследил за ее взглядом. За креслом — никого, за дверью — тоже.
— Почему я вам это рассказываю?..— вздохнула она.
— Вы не рассказываете, вы это чувствуете.
— Вы обещаете никому не говорить об этом, никому на свете, даже миссис Мардок?
— Уж ей-то наверняка не скажу. Обещаю.
Она открыла рот и улыбнулась, потом произошло что-то странное. Звук замер в ее горле. Она вскрикнула, зубы ее щелкнули. Я хотел успокоить ее, но боялся к ней прикоснуться. Мы стояли друг против друга, потом она повернулась и убежала. Я услышал ее шаги в холле, потом звук захлопнувшейся двери.
Я вышел а холл, подошел к двери, из-за которой доносились рыдания, и прислушался. Делать было нечего. Я вернулся в комнату, где оставил старуху, и просунул голову в дверь. Миссис Мардок сидела в той же позе. Казалось, она вообще не двигалась.
— Кто испугал ее до смерти, эту маленькую девочку? — спросил я.
— Убирайтесь из моего дома,— процедила она.
Я не двинулся с места. Старуха хрипло рассмеялась.
— Вы считаете себя умным человеком, мистер Марлоу?
— Ну, я об этом не думал.
— А вы подумайте.
— А каково ваше мнение?
Она пожала своими массивными плечами.
— Может быть, вы и умный. Кто знает!
— Вы еще ничего не решили, а мне предстоит разговор с полицией.
— Мне нечего решать,— отрезала она,— и я не собираюсь вам платить. Монета возвращена, и я удовлетворена этим. Деньги я вам дала. Уходите, вы мне надоели. Ясно?