— Прю?
— Он секретарь мистера Морни или кто-то в этом роде.
— Подождите, пожалуйста.
Он подошел к дому, откуда вышел другой страж, тоже в форме. Позади меня остановилась и засигналила машина. Из открытой двери патрульной службы доносилось щелканье пишущей машинки. Мужчина, который разговаривал со мной, посмотрел на. подававшую сигналы машину и махнул рукой. Ворота открылись. Длинный зеленый «седан» с откидным верхом объехал мою машину и скользнул в ворота. На переднем сиденье я успел разглядеть трех, шикарных леди с сигаретами во рту и равнодушными лицами. Мигнув красными огнями, машина скрылась в темноте.
Мужчина в форме снова подошел ко мне.
— О’кей, мистер Марлоу. Отметьтесь у офицера в клубе. Клуб в полутора километрах отсюда. Увидите освещенную стоянку и номер на стене. Только номер. Восемьдесят семь — семьдесят семь. Пожалуйста, отметьтесь там.
— А зачем нужно это делать?
Мужчина был очень холоден, очень вежлив и очень тверд.
Нам надо знать точно, где вы. Это нужно для охраны Долины.
— А если я не отмечусь?
— Вы шутите?
— Нет, просто хочу знать.
— Вас могут начать искать.
— Сколько вас в патруле?
— Простите, мистер Марлоу, можете ехать.
Я посмотрел на его револьвер и специальный жетон на груди.
—.И это называется демократией! — насмешливо заметил я.
Он оглянулся.
— Если вам нужен собеседник для болтовни о политике, то я знал одного парня из «Клуба Джона Рида». Это было в Бойль-Хейтсе.
— Товарищ?
— Дружба с революционерами может плохо кончиться, если у них начнутся неприятности.
— Я отмечусь,— успокоил я его.
— Кроме того, они могут оказаться хуже тех богатых бездельников, что живут здесь.
— Может быть, вы и сами когда-нибудь будете здесь жить,— заметил я.
— Я не соглашусь здесь жить, даже если мне станут платить пятьдесят тысяч в год и разрешат спать в шелковой пижаме с жемчужным ожерельем на шее.
— Не собираюсь вам это предлагать.
— Главное, чтобы вы отметились, а предложений я от вас не жду.
— Ну, тогда я поехал, и обязательно отмечусь у вашего офицера.
— Передайте ему, чтобы он плюнул на свою левую ногу. Скажите, что я просил именно это передать.
— Будет сделано,— кивнул я.
Сзади снова раздались сигналы подъехавшей машины. Вскоре черный лимузин с ревом промчался мимо и скрылся в темноте.
В долине стояла тишина, ветер утих, а луна ярко освещала все вокруг. Множество белых домов было разбросано по холмам. Гирлянды освещенных окон и звезд, сияющих над ними. Судя по моей встрече с патрульным, вряд ли обитатели здесь настроены гостеприимно и вежливо.
Стена здания клуба выходила на дорогу. Она была белая и не имела ни окон ни дверей. Небольшой номер 87-77 ярко высвечен неоновыми трубками. Больше ничего на стене не было. На стоянке — ряды машин. Между ними обслуживающий персонал.
Дорога здесь делала петлю. Большая бетонированная веранда, с крышей из стекла и хромированного металла, освещена была довольно слабо. Я вышел, получил бумажку с номером моей машины, подошел к .маленькому столу,. за которым сидел мужчина в униформе, и положил перед ним бумажку.
— Филипп Марлоу,— представился я.— Посетитель.
— Благодарю вас, мистер Марлоу.
Он. записал мою фамилию и номер машины, вернул бумажку и взял телефонную трубку.
Негр в полосато-белом двубортном пиджаке распахнул передо мной дверь.
Холл выглядел как музыкальный зал. Много света и блеска, много декораций, много одежды и звуков, множество разных лиц. Женщины выглядели похотливо. В конце холла — широкая лестница, устланная коврами. У входа в столовую замер метрдотель с широкими лампасами на брюках и пачкой тисненных золотом меню в руке. На его лице все выражения, от простой вежливости до хладнокровного бешенства, сменялись, как в калейдоскопе,— причем ни один мускул в этом не участвовал.
Слева я заметил вход в бар. Там было темновато и спокойно, а бармен, словно мотылек, порхал над бокалами и бутылками. Высокая красивая блондинка вышла из дамской комнаты, на ходу подкрашивая губы. Из коридора донеслись звуки румбы, она кивнула золотистой головкой и улыбнулась. Девушку ждал невысокий толстый мужчина с блестящими глазами, держа в руке ее накидку.
Девушка в кимоно персикового цвета подошла ко мне, взяла мою шляпу и неодобрительно покосилась на мой костюм.
Из прохода появилась еще одна. В ее волосах торчало белое перо, а .всей одежды едва хватило , бы на то, чтобы прикрыть зубочистку. Одна прекрасная обнаженная нога была покрыта серебряной краской, другая — золотой. На лице застыло презрительное выражение, заставлявшее людей держаться от нее подальше.