— Наверное, вы считаете меня подлецом,— тихо сказал Лесли.
— Вы имеете в виду историю с дублоном?
— Да.
— Мне незачем думать о вас.
— Ну...
— Что вам от меня нужно?
Он застенчиво пожал плечами и умоляюще посмотрел на меня.;
— Я бы хотел, чтобы вы мне сказали...
— Простите, мистер Мардок. Меня интересует, собираетесь ли вы разводиться с женой.
— О! Вы думаете, я солгал, чтобы выгородить ее?
— Вполне возможно.
— Понимаю.
Он достал из нагрудного кармана пиджака длинную сигарету.
— Ну... я полагаю... что могу теперь признаться в этом.
— Глупая тема для разговора,— сказал я.— К тому же это чертовски неважно. Для нас обоих.
Он чиркнул спичкой и закурил, потом сказал спокойно:
— Понимаю. Извините меня за то, что я неважно себя вел.
Он уселся за руль. Я наблюдал за ним,, пока он не скрылся из вида, потом похлопал нарисованного негра, по щеке.
— Ты, парень, единственный человек в этом доме, который ничего не скрывает.
Глава 23
Полицейский громкоговоритель на стене пробормотал какие-то слова проверки и умолк. Лейтенант Бриз потянулся и зевнул. .
— Опоздали на пару часов, а?
— Да,— признался я,— но оставил для вас записку. Я ходил к дантисту.
— Садитесь.
Бриз сидел за небольшим столом, стоящим поперек угла комнаты. Слева от него высокое окно, справа на стене висел большой календарь. Прошедшие дни были тщательно закрашены карандашом.— Бриз всегда мог легко определить, какой сегодня день.
В стороне за совсем крошечным столиком примостился Спанглер. Перед ним лежали промокашка, ручка из оникса, небольшой перекидной календарь и пепельница, полная окурков.
Комната была маленькая, душная, не очень грязная и не очень чистая, с каким-то странным запахом. Дайте любому полицейскому управлению новое здание, и месяца через, три в нем установится именно такой запах. Видимо, в Этом есть что-то символическое. Однажды полицейский репортер нью-йоркской газеты написал, что, когда переступаешь порог полицейского участка, попадаешь из привычного мира в другой, по ту сторону закона.
Я сел. Бриз достал из кармана сигару в целлофановой обертке. Снова повторились в деталях все уже знакомые мне манипуляции. Наконец он закурил.
—- Давай, Спанглер.— Они переглянулись и улыбнулись друг .другу. Бриз ткнул в мою сторону сигарой.
— Досмотри, как он вспотел.
Спанглер встал, подошел поближе и стал рассматривать меня. Если я и вспотел, то не заметил этого.
— Вы, ребята, разглядываете меня, как найденный мяч. В чем дело?
— Не надо острить,— предупредил Бриз. — У вас сегодня было много работы?
— Хватало.
Он улыбнулся. Спанглер тоже. Наконец Бриз откашлялся, опустил голову, но исподлобья продолжал смотреть на меня.
— Хенч признался,— объявил он.
Спанглер почти прилип ко мне. Его улыбка стала еще шире.
— Чем вы поработали над ним, киркой?— спросил я.
— Ничем.
Оба молча разглядывали меня.
— Воп,— сказал Бриз.
— Что?
— Вы рады? — спросил он.
— Либо скажите мне, в чем дело, либо отпустите меня. Ведь вас вряд ли интересует мое настроение.
— Мы любим наблюдать за людьми, когда они радуются,— ответил Бриз.— У нас не часто есть такая возможность.
Я сунул в рот сигарету.
— Мы напустили на него вопа,— пояснил Бриз.— Вопа по фамилии Палермо.
— Значит, вы кое-что знаете?
— Что знаем? — быстро спросил лейтенант.
— Вам виднее. Странный разговор с полицейскими. Диалог не получается.
— Что?
— Полицейские готовы любому пришить дело.
— Дело есть дело,— холодно заявил Бриз.— Вы хотите узнать, в чем дело, или будете острить?
— Хочу узнать.
— Тогда так. Хенч был пьян. Я хочу сказать, он был здорово пьян, и не только с виду. Пьян вдребезги. Он уже несколько недель пил. Пил, ей да спал. И дошел до точки: выпивка почти не действовала на него. В таком состоянии человек становится разиней.
Я молчал. Спанглер с какой-то почти эротической усмешкой разглядывал меня. Бриз стряхнул пепел с сигары и продолжал:
— Он стал психом, а с психами мы не любим иметь дело. Чтобы вести следствие правильно, нам нужны люди без всяких психических закидонов.
— Я думал, вы уверены в невиновности Хенча,— заметил я.