Дверная ручка не поворачивалась. Я постучал, но не получил ответа. Постучал сильнее с тем же результатом. Тогда я вернулся к лифту. Кабина все еще стояла на шестом этаже. Поп Грэнди смотрел на меня так, словно видел меня впервые.
— Вы что-нибудь знаете о X. Р. Тигере?
Старик задумался.
— Крепко сложен, пожилой, в поношенной одежде, под ногтями грязь, как у меня. Сегодня я его не видел.
— Как вы думаете, управляющий разрешит осмотреть его контору?
— Я бы не советовал к нему обращаться: он слишком любопытен.
Старик медленно поднял голову и посмотрел вверх, Над его головой висело большое кольцо с отмычкой. Поп Грэнди вернул голову в прежнее положение, встал со стула и сказал:
— Сейчас я пойду к себе.
Он вышел из кабины, а я взял отмычку, вернулся к конторе Тигера, открыл дверь и вошел.
Передняя без окон. Два стула, курительный стол, -изъеденный бурой, на нем настольная лампа. Рядом, журнальный стол с грудой старых журналов. Свет падал сюда через Стеклянное окно над дверью. Я включил лампу и подошел к двери с надписью: «X. Р. Тигер. Личный кабинет». Дверь оказалась незапертой.
Я попал в большую квадратную комнату с двумя окнами без штор и очень грязными подоконниками. У большого стола стояли два стула и вращающееся кресло. На столе — ничего, кроме стеклянной пепельницы с сигарным окурком, бювара и ручки. В ящиках стола грязные бумаги, скрепки, скотч, ручки, карандаши, четыре использованные двухцентовые марки, конверты и бланки счетов.
Корзина для мусора была забита разным хламом. Почти десять минут я рылся в этом хламе и убедился в том, в чем уже был почти уверен: Тигер занимался своим бизнесом вместе с другими второсортными дантистами города.
Я обнаружил еще одно; на счете за газ значился адрес Тигера. Он жил на Тоберман-стрит, в квартире 1354 Б.
Затолкав мусор обратно, я направился к двери в лабораторию. В дверь был вставлен новый замок, и отмычка не подошла. Вот и все. Я выключил свет и вышел.
Лифт был теперь внизу. Я вызвал его и, когда кабина поднялась, вошел и повесил кольцо с отмычкой на место. Отмычка звякнула о стенку, Поп Грэнди усмехнулся.
— Он ушел,— сообщил я ему.— Вероятно, вчера вечером. Должно быть, унес много барахла, Его стол пуст,
Старик кивнул,
— Он нес два чемодана. Почему-то я это заметил, хотя многие ходят с чемоданами. Подумал, что он взял работу на дом.
— Какую работу?
Делать зубы для старых ублюдков вроде меня. А что он натворил?
Вот поеду к нему и узнаю. Думаю, он собрался попутешествовать.
— Я бы охотно поменялся с ним местами,— заявил Поп Грэнди,— даже если он собирался всего-навсего во Фриско. Да, я бы с ним поменялся.
Глава 26
Тоберман-стрит оказалась широкой грязной улицей. Квартиру 1354 Б я нашел в бело-желтом доме на первом этаже. Я долго нажимал на кнопку звонка, зная, что мне никто не откроет. Соседи в таких домах всегда проявляют любопытство. И действительно, дверь квартиры 1354 А распахнулась; и на меня уставилась невысокая женщина с яркими глазами. Было видно, что она только что вымыла голову.
— Вам нужна миссис Тигер? — пронзительным голосом спросила она.
— Мистер или миссис.
— Вчера вечером они уехали в отпуск. Собрались довольно неожиданно. Они просили меня передать, чтобы, им не приносили молоко и газеты.
— Спасибо. Вы не знаете, в какой машине они уехали?
Из-за спины женщины до меня донесся любовный диалог из какой-то телевизионной передачи.
— Вы их друг? — полюбопытствовала женщина.
— Никогда им не был,— грубо ответил я.— Мне нужно получить с них деньги. Придется искать машину, на которой они уехали.
Женщина наклонила голову и прислушалась.
— Это Бэла Мэй,— проговорила она с печальной улыбкой.— Она не хочет танцевать с доктором Майерсом.
— Ну их к черту! — Я вернулся к машине и направился в свою контору.
Она была пуста. Я отпер дверь кабинета, открыл окна и сел. Еще один день подходит к концу, затихает движение, а Марлоу только-только появился на своем рабочем месте, пьет и просматривает почту. Пришло четыре объявления, два счета, красивая открытка из отеля, где я провел четыре дня в прошлом году. Еще длинное, плохо отпечатанное письмо от некоего Пибоди из Саусалито, в котором нудно и неясно рассказывалось о почерках людей, чьи эмоциональные характеристики подходят под классификацию Фрейда и Юнга.
К письму был приложен конверт с адресом и маркой. Я разорвал его и тотчас вспомнил старого петуха с длинными волосами, в шляпе, с черным галстуком. От него вечно пахло ветчиной и капустой. Я вздохнул, поднял разорванный конверт, взял другой и надписал адрес. Вложив туда долларовую бумажку, приписал на листке: «Это в последний раз». Потом Подписался, заклеил конверт и налил себе выпить.