Пока я возился с пистолетом в кухне, из гостиной не слышно было ни звука. Девушка лежала бесформенной грудой возле кресла и была холодна, как макрель.
Я поправил ей голову, чтобы не запал язык, подошел к телефону и позвонил Карлу Моссу.
— Это Фил Марлоу, док. У вас много пациентов или вы свободны?
— Свободен, уезжаю. У вас неприятность?
— Я у себя дома. Бристоль-апартаментс, 408, если вы не помните. У меня тут девушка упала в обморок.. Обморока я не боюсь — меня пугает, что она может рехнуться, когда очнется.
— Не давайте ей пить, я сейчас приеду.
Я положил трубку, опустился возле Мерль на колени и стал массировать ей виски. Она открыла глаза, пошевелила губами, потом посмотрела на меня.
— Я была в доме мистера Ванньяра. Он живет на Шерман-Оукс. Я...
— Не будете возражать, если я на руках перенесу вас на тахту? Вы же знаете меня, того самого Марлоу, который задает неприятные вопросы.
— Хэлло,— ответила девушка.
Я поднял ее. Она испугалась, но промолчала. Положив Мерль на тахту, я подложил ей под голову подушку, одернул юбку. Девушка была плоская, как камбала. Потом вернулся к столу.
— Вы позвонили в полицию? — мягко спросила, она, глядя на меня.
— Нет еще. Мне сейчас некогда.
Она удивилась и, как мне показалось, немного встревожилась.
Повернувшись к ней спиной, я открыл ее сумочку и вернул пистолет на место. Заодно просмотрел, что еще в ней было. Там лежали обычные женские мелочи: пара платков, губная помада, серебряная с эмалью пудреница и кошелек с несколькими бумажками. Ни сигарет, ни спичек, ни билетов в театр.
Я открыл молнию на внутреннем кармане сумки. Здесь лежали ее водительские права и пачка из десяти полусотенных банкнот. Я вытащил их. Ни единой новой купюры. Перетянуты резинкой вместе с листком бумаги, которая оказалась распиской. На ней значилось: «Получено по счету 500».
Подписи не было. Я взял деньги и убрал в карман, потом закрыл сумку и посмотрел на тахту. Девушка уставилась в потолок, лицо ее подергивалось. Я принес из спальни одеяло и набросил на нее.
Потом пошел в кухню и снова выпил.
Глава 28
Доктор Карл Мосс, здоровенный еврей с усиками а ля Гитлер и холодными как лед глазами, положил в кресло шляпу и саквояж и подошел к девушке.
— Я доктор Мосс,— представился он.— Здравствуйте.
— Вы из полиции? — спросила Мерль.
Не отвечая, он взял ее руку, чтобы проверить пульс.
— Что у вас повреждено, мисс...
— Дэвис. Мисс Мерль Дэви с. Ничего у меня не повреждено. Я--- я не знаю, почему я валяюсь здесь. Я думала, вы из полиции.
Видите ли, я убила человека.
— Ну, это нормальный человеческий поступок,— заявил Мосс,— Я убиваю людей десятками.— Он не улыбался.
Она сжала губы и чуть повернула голову.
— К тому же вы этого не делали,— мягко продолжал доктор.— У вас напряжены нервы, и вы излишне драматизируете ситуацию. Но если вы захотите, то сможете контролировать свой поведение.
— Смогу? — прошептала девушка.
— Если захотите,— подчеркнул он.— Но вы не хотите. Меня это не касается. У вас ничего не болит?
— Нет,— покачала она головой.
Он потрепал ее по плечу и вышел в кухню. Я последовал. за ним. Мосс холодно посмотрел на меня.
— В чем дело? — спросил он.
— Она секретарь моей клиентки, миссис Мардок из Пасадены. Клиентка довольно жестокая. Лёт восемь назад к девушке пристал мужчина. Насколько грубо он это сделал, не знаю. Потом — не знаю, сразу после этого или нет,— он упал или выбросился из окна. С тех пор ома не выносит мужских прикосновений. Даже самых обычных.
— Гм...
Врач не сводил с меня глаз.
— Она думает, что он выбросился из окна?
— Точно не знаю. Миссис Мардок — вдова этого человека. Она вышла замуж второй раз, и второй ее муж тоже умер. Мерль осталась жить у нее. Старуха очень жестока с ней, как грубые родители с надоевшим ребенком.
— Понимаю. Это регресс.
— Что-что?
— Эмоциональный шок и попытка вернуться в детство. Если миссис Мардок будет мягче с ней обращаться, эта тенденция уменьшится. Бегство в детство — защитная реакция организма.
— Что же делать?
Врач холодно усмехнулся.
— Послушай, приятель, девушка — явная невротичка.. Частично умышленно, частично не преднамеренно. Я хочу сказать, она временами пользуется этим. И может это делать даже неосознанно. Однако сейчас это не столь важно. А что насчет убийства?