Я вздрогнул, меня бросило в жар. Много лет назад — восемь лет — .мужчина слишком далеко высунулся из окна — он упал и умер. Этим мужчиной был Гораций Брайт.
— Мистер Ванньяр, вы играли очень искусно,— с восхищением проговорил я.
Я повернул картину. На обратной стороне, на картоне, были написаны даты и проставлены суммы денег. Даты всех прошедших восьми лет, суммы — в основном по пятьсот долларов, несколько — по семьсот пятьдесят, две — по тысяче. Внизу проведена черта и подведен итог: одиннадцать тысяч сто долларов. Последнего взноса мистер Ванньяр не получил, Ой был мертв, когда принесли последний взнос. Для восьми дет шантажа сумма была невелика. Мистер Ванньяр не слишком давил на своих клиентов.
Картонка была прибита к рамке патефонными иголками, две из них выпали. Я оторвал картонку и обнаружил между картонкой и картиной конверт. Конверт был заклеен; я вскрыл его. В нем бежали две фотографии и негатив. Фотоотпечатки с этого негатива: мужчина, падающий из окна, с открытым ртом, искаженным в крике. Он цеплялся руками за нижние края рамы, а над его плечами — женская голова.
Мужчина был худ и темноволос. Лицо получилось не очень четко, так же как и лицо женщины. Он падал из окна и кричал или звал на помощь.
Я рассмотрел фотографии. На первый взгляд, они не представляли никакой ценности. Но я продолжал- рассматривать их, так как чувствовал в них какую-то фальшь. Какая-то небольшая деталь создавала впечатление диссонанса. Потом мне стало ясно,в чем дело: положение его рук. Он не перегибался, выглядывая из окна,— он просто падал.
Я сложил фото и негатив в конверт и вместе с картонкой сунул его себе в карман. Рамку со стеклом и картину убрал в шкаф для белья.
На все это ушло много времени. Возле дома остановилась машина, послышались шаги.
Я нырнул за портьеру в коридоре.
Глава 30
Парадная дверь открылась и тихо закрылась. Наступила тишина — лишь тяжелое мужское дыхание, затем легкий вскрик и, наконец, вопль отчаяния.
— Неплохо, но и не так уж хорошо,— со сдержанным гневом сказал мужчина.— Попробуй еще раз.
— Боже мой, это Луис! — воскликнула женщина.— Он мертв!
— Возможно, я не прав, но мне кажется, он воняет.
— Боже мой! Он мертв, Алекс! Сделай что-нибудь, ради Бога, сделай что-нибудь!
— Да, я могу кое-что сделать,— послышался твердый голос Алекса Морни.— Я могу, и тебе придать такой же вид. С кровью и всем прочим. Могу превратить тебя в мертвую и холодную, как тухлое яйцо. Но я этого не сделаю. Ты уже и так холодна, как тухлятина. Восемь месяцев замужества — и я превратился в дешевый товар. Боже мой! Как я -мог связаться с такой дрянью, как ты?! Проклятая шлюха!
Он почти кричал.
Женщина завыла.
— Заткнись,— с горечью продолжал Мории.— Зачем, ты думаешь, я привел тебя сюда? Тебе не удалось никого обмануть —за тобой следили. Ты была здесь вчера вечером, а я приходил сюда сегодня. И видел здесь все, что видишь ты. Твою помаду на окурках, бокал, из которого ты пила. Я могу себе представить, как ты сидела на ручке кресла и гладила его жирные волосы, а он мурлыкал от удовольствия. Почему ты убила его?
— О Алекс! Не говори таких ужасных слов!
— Ранняя Лилиан Гиш,— с презрением сказал Морни.— Ну, хватит ныть! Меня этим не разжалобишь. За каким чертом, по-твоему, я пришел сюда? Я больше не обманываюсь в отношении тебя. Нет, Туте, моя белокурая убийца! Но я сам позабочусь о себе, о своей репутации и своем бизнесе. Ты вытерла пистолет?
Неожиданно она засмеялась неестественным, но чистым и звонким смехом. Потом так же неожиданно замолчала. ,
— Да.
— А бокал, из которого ты пила?
— Да,— спокойно и холодно ответила она.
— А ты позаботилась об отпечатках его пальцев на пистолете?
— Да.
Морни задумался.
— Видимо, тебе не удастся их одурачить. Почти невозможно перенести на пистолет отпечатки пальцев убитого, чтобы это выглядело убедительно. Что еще ты вытерла?
— Н... ничего, Алекс. О Алекс, не будь таким жестоким!
— Стоп. Хватит! Покажи, как ты это сделала: как стояла и как держала пистолет.
Она не двинулась с места.
— Отпечатки — ерунда,— заявил Морни.— Я сделаю это лучше тебя. Гораздо лучше;
Женщина медленно направилась в сторону убитого, и я увидел ее. На ней были бледно-зеленые брюки, желтовато-коричневый жакет и алый тюрбан с золотой змеей. Лицо было залито слезами,