Появились новые вооруженные люди, несущие с собой фонари. Пленника сняли со спины лошади, а затем заставили его пройти несколько шагов. От фонаря за его спиной разбегались танцующие тени. Он заметил дверь, сколоченную из древесины толщиной с кулак, каменный пол и проблески сплошной каменной кладки на стенах. Холод и приторный запах недавно собранных яблок говорили ему, что он находится в подвале. В сетях над головой болтались морковь и лук. Бочата и бочки, сваленные друг на друга, занимали не менее чем половину всей площади помещения. На пустом месте стоял деревянный стул. В перевернутом ведре рядом с ним лежали кувшин, хлеб и сыр. Рот юноши предательски наполнился слюной.
Сержант повесил фонарь на цепочку, свисающую с потолка.
— Тебе понадобиться одеяло. Или два. Нам не нужно, — сухо добавил он, — чтоб ты помер от холода.
Доблестный промок до нитки и весь дрожал, лишенный плаща и куртки.
— Было бы мило, — смиренно признал он.
Хотя, если он поест этой еды, то не станет сильно гордиться собой. Когда его руки освободили от пут, он бросил быстрый взгляд за спину. Двое мужчин перекрывали проход, пресекая любую попытку обойти сержанта и попробовать прорваться.
Сержант был даже больше, чем казался в темноте. Его лицо было столь ужасно изуродовано, что едва напоминало человеческое. Оставшийся глаз с любопытством смотрел на пленника. В основном, вниз, разумеется.
— Сынок, ты действительно Клинок?
— Хах! Дай мне меч и я покажу, как управлюсь с ним.
— А второе желание?
— Да, я клинок. И я приехал по делам Его Величества. То, чем ты ту занимаешься — измена.
— Конечно, парень. Это мне известно, — он усмехнулся. — И мне это нравится. К тому же, мне нужны деньги, потому что придется быть очень и очень богатым, чтобы найти жену. В моем-то возрасте. Это место было построено, чтобы держать подальше мышей. Но оно может удержать и одного Клинка размером с кинжал. Я пришлю кого-нибудь с одеялами. Нет, я пришлю троих. Чтобы тебя не мучало искушение.
Он ушел и его подчиненные расступились. Дверь захлопнулась со стуком и скрипом, затем раздались глухие звуки задвигающихся болтов и брусков. В это время Доблестный уже ел.
Он едва утолил свой голод, когда тот же ритуал повторился сызнова, закончившись скрипом двери. Вошел мужчина, а затем все повторилось. Кто-то фанатично желал, чтобы пленник никуда не сбежал.
И этот кто-то наверняка был человеком, запертым теперь вместе с ним. Его мантия мага цвета полуночи была подпоясана золотым шнурком Приора. Он стоял под фонарем, так что лицо его пряталось в тени. Доблестный мог различить лишь квадратный чисто выбритый подбородок и два темных, глубоко посаженных глаза.
— Король шлет против меня детей!
Доблестный откинулся назад, скрестил лодыжки и продолжил жевать.
— Большего предатели не заслуживают.
— Я никого не предавал, потому что он никогда не был моим королем! Смотри! Я покажу тебе немного магии.
Из своего рукава маг достал подкову. Казалось бы — обычную железную подкову, достаточно большую, чтобы подковать рыцарского коня или лошадь, везущую карету.
— Смотри!
Руки мага были очень большие. Ряса растягивалась на широченной груди и плечах. С большим усилием, он разогнул подкову. Он не выпрямил её полностью, только сделал похожей на полумесяц. Это была легендарная проверка силы, которую всегда отказывался проводить Магистр Брони Айронхолла. Хотя иногда его можно было убедить поднять наковальню. Чтобы завершить представление, Приор бросил подкову на плиты пола. Звук вышел убедительный.
— Та-дам! — Доблестный медленно похлопал в ладоши. Как бывший трюкач, он мог оценить хорошее представление. Но зачем ему видеть это?
В тени капюшона сверкнул злой оскал.
— Я хотел продемонстрировать тебе, как мудро будет повиноваться моим желаниям. Доставь мне неприятности, и я переломаю тебе руки. Я могу заставить тебя страдать, переживать невероятные муки. И я намерен так и сделать, на самом деле. Но предпочитаю не начинать прямо сейчас. Это может снизить твое сопротивление.
Доблестный оказался заперт один на один с бредящим психопатом. Зловоние безумия заставляло мурашки бегать по коже. Он пожал плечами.
— Тебе нравиться заставлять других страдать?
— Нет. Все это потому, что я видел достаточно страданий и желаю наказать виновного. Я знаю, что ты утверждаешь, будто являешься Клинком. И все же, ты никогда не был связан.