На самом краю заповедника стояла вторая вышка, смахивающая на табуретку. Она была пониже первой — всего в два этажа. Постукивая когтями по дереву, Веган и Криволапыч поднялись наверх.
Отсюда залив был плохо виден, зато открывался отличный вид на заросший камышом северный берег. От полей и дороги его отделяло проволочное ограждение.
— Мы до сих пор не познакомились. — Веган встал на задние лапы у окошка.
— А у меня нет имени.
— Почему? — удивился лис.
— Папаша был занят, не нашёл времени. Можешь звать меня Криволапыч. По отчеству. Это единственное, что у меня есть.
— А я Веган.
Криволапыч усмехнулся.
— Вижу, с именами нам обоим не повезло!
Минут десять они молча рассматривали заросшее камышами пространство. Там обосновались три пары журавлей. Серых птиц было бы трудно увидеть, если б не малиновые нашлёпки на головах. Журавли уже проснулись и приводили себя в порядок. Один пробирался через камыши к большой бурой луже, видно, надеясь поживиться лягушками.
— Что это за морды? — Криволапыч кивнул на ряд картинок под перилами.
Там среди птиц — зуйков, турухтанов, цапель и журавлей — помещалось изображение коров.
— Айширские коровы.
— Их что, тоже охраняют? За какие, интересно, заслуги?
— Да нет, они тут вместо тракторов.
— Как это?
— Понимаешь, трактора срезают траву под самый корень. Это плохо для заповедника. А коровы объедают лишь макушки, что позволяет птицам прятаться и делать гнёзда.
— Дела! Получается, никому на берег заповедника нельзя, а эти рогатым можно? — Он старался переварить новые сведения. — А они гнёзда не едят вместе с травой? Коровы не очень умные. Я пробовал поговорить с одной, по дороге из России. Спросил, в какой части страны нахожусь, и далеко ли до Ботнического залива. Она знаешь что ответила? «У меня нету джи-пи-эс. Спроси хозяина». Правда, дура?
Веган улыбнулся.
— У нас не принято ругать другие виды животных.
— Да ну? Почему тогда барсуку можно костерить енотовидных и обзывать их «чернохвостыми»?
— Ты без спроса вселился в его дом!
— Ага! Получается, ругать другие виды всё-таки можно, если они тебе насолили!
Лис не нашёл что ответить и продолжил рассматривать заросли камыша. Криволапыч ходил вдоль рисунков с птицами.
— Это просто двуличие! По-моему, лучше сразу выяснить отношения и подраться, а не дуться друг на друга годами!
— Надо бы поговорить с тем журавлём. — Лис решил перевести разговор на менее щекотливую тему и кивнул на птицу, что высматривала лягушек. — Он ближе остальных и выглядит общительным.
Криволапыч скептически посмотрел в камыши.
— По-моему, клюв у него длиннее других.
— И отлично! Значит, скорее всего, он вожак.
Криволапыч нехотя сбежал с вышки вслед за Веганом, и они нырнули в сухо шуршащие на ветру заросли.
— А зачем нам вожак? — Криволапыч заморгал: с камышовых верхушек в глаза летела труха.
— Он знает всё про стаю. Вожак — самая опытная птица!
— И отдубасит, наверное, как следует!
Огибая лужи, которых оказалось больше, чем казалось с вышки, новые знакомцы приблизились к вожаку, копавшемуся в грязной воде.
— Доброе утро! — обратился к нему Веган. — Извините за беспокойство. Вы не найдёте время ответить на пару вопросов Общества охраны животных?
Вожак выронил в лужу только что пойманную лягушку и несколько секунд остолбенело смотрел на пришельцев. Затем он вздыбил перья на спине, поднял голову и затрубил — его наверняка услышали все окрестные хутора. Вокруг захрустел камыш: на зов собирались другие журавли.
— Надо рвать когти! — Криволапыч испуганно озирался. — Боюсь, тут даже доцент Орлов не поможет!
Лис только теперь понял, что визит к журавлям идёт не так как надо. Он с растерянной улыбкой смотрел на грозно приближающегося вожака, который, и впрямь обладал очень длинным и острым клювом. Кольцо вокруг приятелей сжималось. Журавли отрезали им путь в лес, и теперь проскочить можно было только к воде.
Криволапыч вывел Вегана из оцепенения:
— За мной!
Серой и рыжей стрелами звери пронеслись меж двух замешкавшихся журавлей и помчались к заполненному птицами заливу.
Что тут началось! Увидев хищников, сотни уток, колошматя крыльями по воде и надрывно крича, бросились вон от берега. Лебеди затрубили, хотя толком не понимали, что происходит. Десятки чаек взвились в воздух и стали сверху бросаться на хищников, стараясь клюнуть побольнее.
Длинноногий вожак, клюв, которого сверкал в свете утреннего солнца, как нож, старался схватить зверей за хвосты. Над чайками метались чибисы — они испускали звуки, похожие на вой автомобильной сигнализации.