Элрион обратила внимание, что маг жил в весьма скромных условиях. Простая кровать, на одного человека, стол для работы, камин и кресло около него. Ни картин, ни каких-то ценных безделушек, статуй, или ваз с цветами. Ничего…как будто любая другая мелочь начинала досаждать ему или напоминать о том, что он не хотел вспоминать.
— А где лорд Сетсий сейчас? Мне…я хочу поговорить с ним.
— Хозяин уехал сразу же, после происшествия.
— А зачем он развел такой бардак?
— Полагаю, из-за вас, леди.
Элрион покраснела, как спелая ягода. Из — за нее? Но почему…? Неужели его привело в бешенство, что она зашла в комнату без разрешения? Или не из-за комнаты…?
Девушка задумчиво коснулась своих губ. Пальцы сразу стали дрожать, как от холода.
— Леди?
Элрион моментально убрала руку и с ожиданием посмотрела на Литу.
— Да?
— Вам чем-то помочь?
— Нет-нет. Я только хотела увидеть лорда Сетсия и извиниться…но раз его нет, то ладно. Уверена, что тебе не надо помочь с уборкой?
Лита отрицательно покачала головой. Элрион больше не стала ей мешать. Она прошла на кухню и сделала себе успокаивающий отвар. Уже второй за вечер…
Ульрих Сетсий лежал на кровати. На его груди сладко спала девушка, которая скрашивала его вечер вплоть до самого утра. Сетсий не чувствовал ничего. Внутри мага была пустота, которая сжирала его заживо. Он не смог забыть. Даже когда он целовал свою очаровательную собеседницу, закрывая глаза, он видел Элрион!
Видел ее карие, с прозеленью глаза! Чувствовал запах ее волос! И его это злило. Но он злился не только на себя, но и на девушку. Стоило немного отпустить хватку, дать слабину и…вот что получилось.
Сетсий подумал о брате. Невеста Лорана мертва. Только она могла вернуть его. Но теперь ее нет. Лоран это понимает…он, уверен, что больше никому не нужен. Кто в здравом уме сможет полюбить чудовище?
Сетсий скрипнул зубами. Он найдет способ. Он не сдастся. Даже если надо будет самому сорвать алый луноцвет и принять проклятие, так тому и быть. Лоран достаточно настрадался. А магу терять уже нечего. Он всегда был нелюдим. Такая жизнь ему подойдет. Да…тихая, спокойная жизнь. Вдали от людей. Вдали от нее…
Маг встал с кровати. Его дама сонно заворочалась, но не проснулась.
Сетсий оделся и выглянул в окно. Светало. Надо собираться в дорогу. Жди Лоран.
Тишина.
Вечная тишина.
Всепоглощающая тишина…
Любой звук будет тут же уничтожен…и он забыл, почти забыл, как звучит его голос, какого цвета были глаза матери. А его глаза…? Он не помнил. Так давно не видел своего лица в зеркале. Только это…! Ужасную звериную морду!
Лоран зашел в дом. Он построил его сам. Хотел, чтобы ему было куда возвращаться. Дикая отшельническая жизнь, многому его научила. Когда-то, он украл из деревни, плотницкие инструменты, и методом проб и ошибок, учился что-то делать. Так появился его дом и мебель в этом доме. Да, много отбитых пальцев, тогда было…
А еще спустя некоторое время, он научился вырезать по дереву. И дом наполнился резными вещами. Лоран мрачно хмыкнул, осматривая ладони, где до сих пор змеились старые шрамы от ножа.
Когда он уходил в лес на охоту, то всегда оставлял у окна свечу. А когда возвращался, то ему казалось, что там его ждут. Вот он войдет и увидит ее…
Лоран перестал улыбаться. Он лег на пол около камина, где догорали поленья. Мелинды не стало. Умер его последний луч надежды на спасение от ужасного проклятья. Но Ульрих попросил подождать. Но чего ждать…он ждал. Столько лет ждал. Он был лишен родного дома и семьи! Радости прикосновений и разговоров! Он остался один.
Сколько раз он молился богине. Умолял простить его. Вернуть ему человеческий облик. Но богиня молчала. Всегда молчала.
Сетсий зашел домой, и чуть не налетел на Литу, которая домывала паркетный пол в прихожей. Маг мрачно обратил внимание на свои замызганные в грязи сапоги на чистом полу. Лита лишь слегка наклонила голову, приветствуя хозяина.
Маг прошел в свою комнату.
— Лита!
Прислуга тут же появилась в дверях.
— Да, господин?
— Собери еды в дорогу. Сегодня нам надо будет выехать в графство Фавирон. Позови Элрион, и скажи, чтобы собиралась в дорогу.
— Леди Элрион, собралась в дорогу еще ночью. Она не стала спать.