Краль пустил в ход все свое испытанное в многочисленных переговорах дипломатическое искусство. Приведя массу статистических данных, он проанализировал финансовое положение производства, сослался на продолжающееся падение рыночных цен на медь, рассказал о договоренности с государственными инстанциями в Берлине насчет субвенций и попросил участников сегодняшнего совещания оказать ему содействие в восстановлении трудового мира на базе взаимных уступок.
— Надеюсь, что нашему сотрудничеству и взаимопониманию, имевшим до сих пор место, не будет нанесено непоправимого ущерба этой забастовкой, которой ни вы, ни мы не хотели. С нашей стороны есть твердое желание заключить соглашение с вами как с законными представителями рабочих наших предприятий. Мы готовы, при условии предоставления государственных дотаций, ограничиться снижением заработной платы на девять с половиной процентов, хотя тем самым наше акционерное общество выйдет за пределы стабильных финансовых возможностей.
Итак, главное было сказано. Краль откинулся на спинку кресла. У него был такой вид, словно он полностью убежден, что решение вопроса о забастовке — дело нескольких минут. То, что будет говориться теперь, уже знакомо ему по многочисленным собраниям. Как всегда, словопрение началось с категорического «никогда!». Оно было столь же твердо и внушительно, как и само непоколебимое руководство немецкого профсоюзного движения, которое не склонится ни перед каким финансовым диктатом. Так, по крайней мере, выразился председатель союза горняков. Все висело на волоске.
Через четверть часа Риферт заметил, что у него потухла сигара. Он поискал спички. К чему это упрямство? Краль начал собирать разложенные на столе бумаги. Ему казалось, что уже пора переходить к делу. Председатель союза горняков злился, он спорил, чтобы только сохранить свой престиж. Но его никто не опровергал, выступали пока одни должностные профсоюзные деятели. Лаубе и представитель металлистов молчали.
— Интересы рабочих для нас выше, чем прозрачные намерения кучки акционеров, господин генеральный директор, — продолжал горячиться председатель союза, и Краль не перебивал его.
Риферт внес новый тон в переговоры. Краль почувствовал, как вздохнул председатель союза горняков.
— Если подойти к вопросу всесторонне, то нельзя не учитывать и жизненных интересов Мансфельдского акционерного общества.
У Краля отлегло от сердца. Он и председатель союза горняков направляли разговор таким образом, чтобы вынудить седого металлиста занять определенную позицию.
— На это я не согласен, — сказал тот против ожидания резко. — Рабочие забросают нас камнями.
Краль уклонился от ответа. Пусть сами разбираются. Все накинулись на старика, который с самого начала был настроен против профсоюзных чиновников.
Они доказывали ему, что ответственность за срыв переговоров будет нести он. Запугивали его, уверяя, что своим упрямством он обрекает двенадцать тысяч рабочих с их семьями на дальнейшее прозябание в нищете. Наконец, исчерпав все свои возражения, старик сдался.
— Что ж, попробовать можем, только будет очень трудно… Я убежден, что дирекция не пошла нам навстречу до конца. Обсчитали нас.
Тут Краль вмешался:
— Если сегодня не будет достигнуто соглашение на предложенной мной основе, мы окончательно закроем предприятия. Ответственность понесете вы.
— Я за предложение дирекции, — неожиданно сказал Лаубе.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Брозовскому так и не удалось узнать, почему именно в Гюбице, маленьком шахтерском поселке, возник слух о том, что некоторые социал-демократы — члены производственных советов и профсоюзные чиновники — решили провести сепаратные переговоры с дирекцией.
Однако это была правда.
Молодой парень, ввалившийся утром с этой вестью на заседание гербштедтского забастовочного комитета, ничего не мог объяснить толком. Он примчался на велосипеде, гнал изо всех сил и теперь, взмокший, стоял у дверного косяка, вытирая лоб носовым платком.
— Функционеров СДПГ пригласили сегодня в Хельбру на закрытое заседание. Меня послали наши, из Гюбица, предупредить вас. Готовится измена, слышите?!
Парень рассердился, когда Боде, недоверчиво покачав головой, сказал:
— Наверняка ложные слухи. Не пойдут они на это, рабочие выгонят их в шею. Да и я бы знал, если бы что-нибудь такое было.