Цонкель, конечно, не преминул упрекнуть Боде, расхваливая дальновидную и умеренную политику своей партии. Боде, мол, просто спятил, но он, Цонкель, готов снисходительно отнестись к его глупости. Жена Боде терпеливо снесла все попреки, излившиеся на ее голову, словно дождь, от которого некуда спрятаться. Лишь бы только муж получил работу.
Она обещала Цонкелю все, когда тот согласился помочь им.
— Дурень твой Боде, — сказал он. — Брозовский натравил его, он и полез на винтовки. Нехорошо вел себя, нехорошо. Зачем это было нужно ему? Он же так давно в партии и в «Рейхсбаннере». Все наши люди снова на работе. Об этом мы позаботились. Если на предвыборной демонстрации Боде опять понесет наше знамя, я посмотрю, что можно будет для него сделать.
После визита к Цонкелю фрау Боде не давала мужу покоя. Он бушевал, грозил поколотить ее и даже вдребезги напился однажды. Но жена не отставала:
— Сегодня Гебхард вышел на работу. Завтра, может, пойдет Зиринг. Один ты останешься дома. Можно, конечно, сидеть и толочь воду в ступе. А дальше? Ты подумал о том, что будет дальше? Чью вину ты собираешься искупать? За кого ты подставляешь свою голову? Думаешь, коммунисты тебе помогут? Ошибаешься!
День и ночь она пилила его, ругалась, плакала, ныла. И разжалобила. Боде сидел за столом, подперев голову. Он сдался. Наконец она потащила его к Цонкелю домой. Там они встретили Барта, которому Цонкель предложил устроить Боде, и Барт не избавил его от последнего унижения, сказав, что ему надлежит еще обратиться к штейгеру Бартелю.
— Попроси его хорошенько. Я разговаривал с ним. Он не такой уж злыдень, но ему хочется, чтобы его попросили.
Боде еле удержался, чтобы не схватить этого холуя за глотку. Дома он сорвал злость — сбросил со стола посуду. Но жена оказалась сильнее его. На предвыборной демонстрации он был знаменосцем. Накануне вечером Цонкель заявил, что этот факт придется коммунистам не по вкусу.
— Бот тебе и единый фронт, — сказал Юле Гаммер Брозовскому, явно намекая на поступок Боде. — Пропащий это народ.
— Не спеши с выводами, — возразил ему Вольфрум. — Есть факты, которые доказывают обратное. Брозовский часто говорил, что не сразу все делается, а шаг за шагом. И для меня этот шаг был тяжелым, но мне помогла жена.
— Знаю. Жена либо черта выгоняет, либо с чертом заодно. Вот Минна Брозовская, она давно знала, что Бартель поставил на место Отто, у вентиляционной двери, эту собаку Гондорфа. Им вдруг снова понадобилось следить за рудничным газом. Но она не попрекнула мужа ни единым словом.
— Молодец! Только не все женщины такие сознательные. Надо начинать с собственной семьи. И здесь забастовка не прошла без пользы. Сначала я и не думал, что моя жена станет помогать на общественной кухне. Что ж, борьба не закончена. Многие еще наберутся мужества и пойдут за нами. И Боде, ведь он не подлец.
Брозовский едва не кинулся пожимать Вольфруму руку, но сдержался, ибо не привык бурно проявлять свои чувства.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
С некоторой поры Брозовского не покидала одна мысль. Стоя у книжной полки, он задумчиво листал брошюры, потом шагал по комнате, садился к окну, невпопад отвечал на вопросы домашних. Он редко выходил из дому, часами читая толстую книгу, которую взял в эйслебенской городской библиотеке.
К толстым книгам Минна всегда питала антипатию. Видя, как муж бережно обертывает книгу упаковочной бумагой, она думала: ну, теперь засядет на всю зиму. Вечное чтение. И поговорить-то нельзя, хоть и сидишь рядом.
Целую неделю Минна молчала, пока у нее не лопнуло терпение.
— Скажи-ка, муженек, о чем ты размечтался? Или замышляешь что-нибудь? — Она толкнула его локтем.
— Замышляю? — Он недоуменно поднял на нее глаза. — Кто, я?
— Да очнись ты наконец, профессор! Что-нибудь дельное опять надумал?
Брозовский расхохотался. Его поведение показалось странным даже ему самому. Он стоял во дворе возле бочки, прислонившись головой к водосточной трубе, и разглядывал свое отражение в воде.
— Уже очнулся. И у меня есть кое-что новое. Мы откроем народный университет.
— Что ты сказал? — Минна критически посмотрела на него. В своем ли он уме? Неужели безработица довела его до бредовых идей?
— Да, да. Увидишь, — говорил он, направляясь в дом вслед за женой.
— Вот иди посмотри. — Отто взял с подоконника книгу и открыл ее. «Новый народный университет — его задачи и цели», — прочитала Минна на титульной странице…
— С чего это на тебя вдруг напала ученая горячка?