Выбрать главу

— С нами? Интересно! Я еще ничего не слышал о том, что ты говоришь. «Классенкампф» мне доставили сегодня, как обычно.

Цонкель безуспешно пытался вспомнить, кто ему принес газету и какой это был номер — сегодняшний или вчерашний. В ратуше творилось что-то странное. Кроме уборщицы и страдающего астмой курьера, он никого там не встретил. Секретарь магистрата засел в своем кабинете и действовал совершенно независимо, однако не забывал переправлять ему, Цонкелю, с курьером указы и циркуляры прусского премьер-министра и министра внутренних дел Геринга, число которых множилось с каждым днем.

Лаубе прищелкивал пальцами, делая вид, что его одолевает скука. Интересно, с чего это они вдруг взялись защищать свою легальность, а ведь прежде о принципе легальности и знать ничего не хотели? И социал-демократы, видите ли, должны еще поддерживать их.

— Ясно одно: нацисты укрепляют свои позиции, — ответил Рюдигер. — Отрядам СС и штурмовикам выдано оружие из арсеналов рейхсвера и полиции. «Стальной шлем» и другие союзы скомплектовали группы вспомогательной полиции, их также снабдили винтовками. Вот вам и армия для гражданской войны. Из состава берлинской полиции, рядовых и офицеров, Геринг отобрал людей и формирует собственный полицейский полк. В прусской полиции нацистов полным-полно…

— Что ты хочешь этим сказать? — спросил Лаубе вызывающим топом.

— Ничего. Просто цитирую то, что вычитал в сегодняшней «Фольксблатт».

— Нет никакого смысла торчать здесь.

— Будешь ждать, когда тебя схватят за горло?

— Меня?.. Чепуха!

— Товарищ Лаубе, выслушай меня спокойно и терпеливо, — начал Брозовский, которому стало не по себе от словесной перепалки. Они действительно не сознают всей серьезности положения. Либо они в самом деле ничего не подозревают, либо не хотят понять. — Фашисты перешли в наступление. Они основательно подготовились. Сначала они запретят нашу партию. Рюдигер уже говорил, практически нас…

— Да бросьте эти пышные надгробные речи. Вы словно на собственных похоронах выступаете.

— Товарищ Лаубе, — невозмутимо продолжал Брозовский, — после того как нацисты запретят, арестуют и разгромят нашу партию, наступит черед СДПГ. Потом пойдут профсоюзы, буржуазные демократы… — Брозовский говорил быстро, словно опасаясь, что Лаубе его не выслушает.

Так оно и случилось.

— Ерунда! — перебил его Лаубе.

— Можешь прочитать об этом в книге Гитлера «Моя борьба».

— Оставь свои поучения.

— Есть примеры в истории, товарищ Лаубе. Вспомни Италию, Маттеотти! Тогда ты говорил…

— Избавьте меня наконец от ваших премудростей и ссылок на «тогда». Мы в Германии, а не в Италии.

— Будем продолжать в том же духе, товарищ Цонкель? — резким голосом спросил Брозовский бургомистра. — Вы не могли не заметить, что после тридцатого января действительно кое-что изменилось. Если мы не найдем общего языка, они разделаются с нами поодиночке, с каждым в свое время.

— У нас существует конституция. Ей присягал президент, такую же присягу обязан принести и рейхсканцлер.

— Он так и сделает, а потом тебя подошьют в архив. — Брозовский вытер пот со лба. Неужели они так наивны?

— Где ты живешь, Мартин? — Вольфрум поднялся, резко отодвинул стул. — Чего стоит конституция — видишь сам. Чтоб поговорить друг с другом, мы дожидаемся темноты и прячемся в таких вот комнатушках.

Напускное спокойствие слетело с Цонкеля.

— Чего же ты хочешь?.. Всеобщую забастовку? При семи миллионах безработных об этом и думать нечего. И вы хотите втянуть нас, не так ли? Нет, мы не пойдем на это. Правительство пришло к власти легально. Нет никаких законных оснований объявлять всеобщую забастовку против Гитлера. В законности и состоит, кстати, его отличие от капповского путча, вы, кажется, это имеете в виду, если я вас правильно понял. Надо дать нацистам возможность прогореть. Они долго не продержатся…

— А тем временем тебя повесят, — перебил его Брозовский. — И тебе будет трудно решить, законно это сделано или нет.

— Обычные ваши разглагольствования. Болтайте, болтайте. Сегодня имперский министр внутренних дел заявил представителям прессы, что правительство будет действовать вполне законно и в соответствии с конституцией.