— Что здесь происходит? — крикнул он, пожалуй, еще громче, чем Юле.
Увидев барона, инспектор кинулся к нему и попытался оттеснить Юле. Гаммер был на голову выше помещика.
— Вы простудитесь, господин барон.
У инспектора за спиной висело охотничье ружье. Своей суетливостью и желанием угодить помещику он производил смешное впечатление.
Брозовский был начеку. Он занял такую позицию, с которой видел все, что происходило перед сараем. Отто слышал предупредительный возглас Юле, но продолжал говорить, словно происходившее его не касалось.
— Господа думают, будто всякое сопротивление уже подавлено. Ошибаются! Рабочие дадут отпор кровавым палачам…
Громкий лай прервал его. Натасканные на людей доги рванулись с поводков, заслышав команду инспектора.
— Где управляющий?.. Почему стоит машина? Ага, подстрекатели! Тайная сходка. Но у нас здесь тоже есть свои люди, все ваши уловки мы знаем.
«Измена!» — мелькнуло в голове Брозовского. Батраки и батрачки бросились врассыпную, в сарае осталось менее половины собравшихся.
— Они выискивали среди нас предателей. Подкупают их, пользуются ими, как отмычками. Но, несмотря на все, товарищи… — Брозовский не успел закончить — дог прыгнул и свалил его на землю.
Внезапно собака завизжала, вскинув оскаленную пасть. Юле, успев схватить какой-то железный прут, перебил собаке хребет, но тут же сам упал, опрокинутый вторым псом. Дог вцепился клыками ему в грудь, разорвав куртку; Юле в последнюю секунду удалось схватить пса за горло. Тяжелое дыхание, вырывавшееся из пасти, перешло в прерывистый хрип.
— Отпустите собаку! — рявкнул инспектор, наставив ружье на Юле.
— А ну-ка убери свою трещотку!
От молотилки метнулась тень, и в один миг инспектор был сбит с ног, ружье выстрелило само. Заряд дроби угодил в крышу.
Юле отшвырнул мертвого дога под колеса молотилки и отряхнул пыль с брюк. В сарае осталось лишь восемь человек. Барон убежал, когда пес кинулся на Брозовского.
Могильная тишина, которой так жаждали власти, не наступила. Мерзебургский окружной президент усилил полицейские отряды; в день похорон они блокировали все подходы к Эйслебену. Гаулейтер потребовал: малейшую попытку организовать демонстрацию пресечь! Альвенслебен стянул все свои резервы. Да только напрасно!
Рабочие коллективы колоннами направились от заводов и шахт к Эйслебену. Прорвав полицейские заслоны, они вошли в город и соединились с местными рабочими.
Десять тысяч шли за гробами. Несчетное множество людей, стоявших на всем пути к кладбищу, обнажали головы, когда проходила траурная процессия.
Брозовскому не удалось вовремя добраться в Эйслебен. В Зирслебене он наткнулся на вооруженные отряды вспомогательной полиции и был вынужден сделать крюк. Он догнал траурную процессию на Клостерплац, возле кладбища. Несли огромные венки, прибыли делегации из дальних городов и предприятий, замыкала шествие колонна гербштедтцев, они шли по восемь человек в ряд.
И впереди развевалось Криворожское знамя!
Брозовский вытянул шею. «Неужели оно?» Он протер глаза. Знамя не исчезло. Его нес Отто Брозовский-сын. Красное полотнище было прибито к необструганной планке… Рядом со знаменем шагали Пауль Дитрих и Генрих Вендт.
«И Генрих…» Брозовский энергично пробирался через людскую стену к своим.
Не отвечая на его приветствие, Вендт продолжал смотреть прямо перед собой. С некоторых пор они все больше и больше отдалялись друг от друга. Размолвка их, собственно, началась вскоре после забастовки. Генрих долго скрывал от товарищей свою беду. Узнали об этом только на рождество. Его пасынок, которого он воспитывал как родного сына и которому дал свою фамилию, тайно вступил в Союз гитлеровской молодежи. На рождество женская нацистская организация подарила парню новую форму, и он вместе с Бинертом ходил на вечера, которые устраивали штурмовики.
Брозовский шагал между Вольфрумом и Боде. Эльфрида Винклер то и дело оглядывалась на него. Рядом с Юле Гаммером она казалась ребенком, ее маленькая рука потонула в его лапище. У девушки был бледный, нездоровый вид.
Юле, чуть приотстав, шепнул Брозовскому:
— Сегодня утром взяли Рюдигера. В поместье Вельфесгольц арестовали четырех, управляющего пришлось сразу отправить в больницу…
Брозовский невольно вздрогнул.
Процессия свернула к могиле. Тысячи людей, как бы давая клятву, подняли сжатые кулаки. Зазвучали слова скорби, борьбы, покаяния и ненависти.
«Вы жертвою пали…»