Шунке словно хватили обухом по голове. Он задыхался.
Минна положила ему руку на плечо. Ей не хотелось, чтобы он опускал глаза. Она знала, что он мансфельдский горняк. А горняки помогают без лишних слов. Даже если порой ошибаются в людях.
Покосившись на Вальтера, Шунке прошептал:
— Скажи Эльфриде, что Боде раздал на шахте все листовки. Пусть она как-нибудь зайдет к нему.
После полудня Ольга Бинерт насчитала сразу четыре велосипеда, стоявших у дверей Брозовских. То, что сторонники Брозовских, не стесняясь, посещали этот дом, уязвило ее.
Гости, стиснув зубы, слушали рассказ Минны. Дорожный рабочий из Гюбица сердился на Брозовского за то, что тот покинул его верное убежище и попал прямо в лапы нацистов. Сорокалетний горняк из Вицтумской шахты в ответ на это заметил, что партия не может вечно играть в прятки. Арест Брозовских вызвал бурю на шахте.
Позже к Минне зашел какой-то незнакомец. Держался он самоуверенно и утверждал, что живет в Гетштедте. Поговорив о том о сем, он спросил, где знамя. Подпольное партийное руководство, мол, поручило ему доставить знамя в безопасное место.
Едва он вошел, Минна сразу почувствовала, что он не «свой». Особой проницательности тут не потребовалось. Столь неуклюже не поступил бы ни один товарищ.
— Правильно, — со скрытой издевкой ответила Минна. — Так сделайте это.
Незнакомец вдруг заторопился и ушел. Эльфрида вспомнила, что видела его однажды в Эйслебене на консервной фабрике, когда уголовная полиция арестовала одного молодого рабочего.
Быстрее чем можно было ожидать Эльфрида выздоровела и взялась помогать Минне по хозяйству. Решили, что Эльфрида временно переселится в квартиру Гаммера, чтобы та, по крайней мере, не пустовала и была под присмотром. При обыске там вырвали все замки из дверей, и в комнаты входил любой, кому заблагорассудится, пока по просьбе Альмы Вендт домохозяин не заколотил двери трехдюймовыми гвоздями.
Однако Вальтер не был согласен с этим планом и хотел, чтобы Эльфрида осталась жить у них. Ведь все равно решили вести совместное хозяйство. Он долго спорил с женщинами и задержал Эльфриду больше чем на час. Спор был решен неожиданным образом.
На этот раз выехали опять вечером. Альвенслебен был доволен первоначальным впечатлением, которое произвели его внезапные налеты. Он полагал, что жители, прежде всего банда Брозовских, достаточно запуганы. Дневные аресты вызывали среди населения слишком много ненужных разговоров. Соседи бегали друг к другу, возмущались: даже те, кто не имел ничего общего с коммунистами, выказывали недовольство. Например, пастор. Сводки о настроениях среди жителей звучали, правда, благоприятно, однако сообщения со стороны наводили на размышления. Пока что Альвенслебен не мог себе позволить всего, что хотел. К тому же он получил приказ: накануне выборов умерить активность и действовать осмотрительнее.
В доме Брозовских под ударами затрещала дверь.
— Открывайте!
Штурмовики оттолкнули Минну и ворвались в квартиру. «Гвардейцы» Альвенслебена, разделившись по комнатам, перерыли весь дом. Обыскали также сарай, хлев и курятник.
— Кто вы такая, что вам здесь надо? — напустился Лёвентин на Эльфриду, которая стояла в коридоре, собираясь уходить. Выйди она двумя минутами раньше, ее не застали бы здесь. Вальтер, мгновенно забыв о споре, стоял с открытым ртом и ждал, что ответит Эльфрида фашисту.
— Что вы на меня кричите? Орите на своих…
— Осторожнее, куколка, а то упадешь, — вмешался один из штурмовиков и сделал Лёвентину знак: протянул руку с опущенным книзу большим пальцем.
— Станьте вон туда, в угол, — хмуро приказал ей управляющий Альвенслебена. Глядя мимо Эльфриды, словно ее здесь и не было, он распорядился: — Хорошенько посмотрите все. Баллерштедт, останешься здесь. В этой лавочке целый день какая-то подозрительная возня, как в голубятне… «товарищи» беспрерывно наносят визиты… Нам обо всем доложили, и, смею вас заверить, это прекратится.
Черноволосый штурмовик, которого Минна запомнила по первому налету, усмехнулся, глядя на Эльфриду:
— А эта цыганка смахивает на еврейское отродье. Ее так и тянет к «товарищам».