Он грубо ответит: «Несу кухонные отбросы знакомым. Разве не видно?..»
За дверью Вальтер еще раз представил себе, с каким возмущением он ответит на глупый вопрос, и напрягся, словно ему предстояло поднять огромную тяжесть. Ухватив чан за обе ручки, он понес его перед собой. Вот придет он к Боде и решительно скажет ему: «Товарищ Боде, возьмите на хранение знамя. Оно должно быть обязательно в надежных руках».
Но тут же опять возникли сомнения. А что, если Боде окажется дома не один?.. Жена его наверняка поднимет крик. В какую смену он работает?.. У палисадника Боде Вальтер остановился, раздумывая, не повернуть ли назад.
Боде спорил с женой.
— Рано еще удобрять ржаное поле, — утверждал он. — Земля сырая, слишком сырая.
— В поместье сыпали удобрение прямо по снегу, — возражала жена. — Почему мы всегда должны быть последними?
— Барону-то что, если даже половина утечет с талой водой. А нам спешить некуда. Мне еще надо зайти к Шунке.
— Не суйся больше в эти дела. Видел, как получилось с Эльфридой? Если узнают, что она здесь ночевала, несдобровать и нам. Ничего тут не изменишь. Что я буду делать с детьми, если тебя заберут, как Брозовских?
— Сейчас нельзя стоять в стороне. Постыдилась бы!
— Постыдилась, постыдилась… Мучиться-то мне. А за что, за что?..
Увидев Вальтера у калитки, Боде сразу вышел во двор.
— Что хорошего принес? Заходи.
— Отбросы для скотины, — запинаясь, ответил Вальтер.
Вместе с ношей он быстро зашел за угол, чтобы жена Боде не заметила чана.
— В чем дело, что он принес? — крикнула она из кухни, привстав на цыпочки и вытянув шею.
— Там знамя, господин Боде, — зашептал Вальтер. — Спрячьте его быстрее.
Хрящеватый нос Боде побелел, как на морозе. Громко высморкавшись, он вытер палец о штаны. Горячая волна крови прилила к его лицу.
— Какое знамя? Парень, ты что…
— Т-сс! — Вальтер кивнул головой в сторону кухни.
— Правильно, малыш, молодец. — Овладев собой, Боде заговорил громко, чтобы слышала жена. — Корм для скотины всегда пригодится. — И, подойдя к кухонному окну, добавил: — Картофельные очистки для нашей свиньи. Высыплю их в бочонок.
На пороге хлева он тихо сказал:
— Какой же ты неосторожный, днем… Давай быстрее сюда, ей незачем знать об этом.
Смутившись, Вальтер стал оправдываться:
— Но ведь в темноте еще заметнее, когда тащишь чего-нибудь тяжелое. Каждый обращает внимание. Я думал…
Боде распахнул над хлевом дверцы курятника и сунул туда чан.
— Ну, вот. Выйдешь садом, а то она спросит, почему не забрал чан. — Боде проводил Вальтера до задней калитки и вернулся в дом.
Сделав вид, будто ему все осточертело, он проворчал:
— Ладно, пойду разбросаю удобрения. В саду уже совсем сухо, ветром хорошо продуло.
— Я же говорила, — оживилась жена. — В такую-то погоду самое время. А мальчик ушел? Мог бы пообедать у нас…
Боде утвердительно кивнул головой.
— И чего только с людьми делают, — добавила она, вздохнув.
— Вот видишь. А мне стоять в стороне и смотреть? Промолчав, она поставила начищенную до блеска сковороду на кухонную полку.
Боде набил трубку и не спеша прикурил.
— Приготовь тележку, — сказала жена, развязывая фартук. — Если поторопишься, через час закончишь. А я пока сбегаю к мяснику. Еще и лапшу успею сварить…
Боде пошел в сарай, достал лопату, фартук и пакеты с удобрением. Услышав, как хлопнула дверь, он вернулся обратно и полез на чердак. Открыл старый сундук и стал в нем рыться. Не находя того, что искал, он тихо чертыхался. Наконец из-под старой одежды он вытащил запыленный чехол для знамени. Как удачно, что Цонкель приобрел тогда этот чехол, подумал Боде.
Заперев на засов двери сарая, Боде вытащил чан, втиснул одеяло с зашитым знаменем в чехол, перевязал его и уложил снова в чан. Затем погрузил все на тележку и выехал со двора.
На пригорке за Гербштедтом дул резкий пронизывающий ветер. Тяжело дыша, Боде поставил тележку на меже своей пахотной полоски и надел синий холщовый фартук, в котором всегда выходил сеять. В поле не было ни души. Только вдали, в стороне Вельфесгольца, виднелись упряжки — пахали на помещичьем поле. Они ему не мешали. Насыпав удобрение в полу фартука, он зашагал по участку, разбрасывая аммиачную селитру. Вернувшись после первого захода, он еще раз внимательно осмотрел местность и взялся за лопату. Его руки работали как машина. Дерн он осторожно снял и положил в сторону. У самого межевого камня вырыл яму в метр глубиной и опустил в нее чан. Засыпал яму, утоптал землю и прикрыл сверху дерном. Пот лил с него градом.