В кровоподтеках, оборванный, он вернулся домой. Эльфрида сидела у кровати Вальтера. Голова мальчика была перевязана толстым слоем марли. Ему пришлось отбиваться от шайки «юных нацистов».
— Не сердись, Отто, я им дал как следует. Особенно рыжему Рихтеру. Он тоже наверняка валяется в постели…
Вальтер победоносно поднял распухшую руку. Минна, обняв старшего сына, гладила его по голове. Плечи его вздрагивали.
Второго мая Отто послали на подземные работы в шахту. Он пошел в забой, в который потоком лилась вода. Товарищем по работе оказался двоюродный брат Рюдигера. Он рассказал, что Лора серьезно заболела и живет только его помощью. О Фридрихе он ничего не слыхал, все запросы остались без ответа. Последней весточкой от Рюдигера был привет, который он передал из концлагеря Заксенхаузен.
Второго же мая пришло письмо от Юле Гаммера с Бергерских болот, но вручить его было некому: Гедвига, еще до возвращения Отто, переехала к своей родственнице в деревушку на юге Гарца, так как в Гетштедте не могла найти работу и ей не на что было жить.
Старый почтальон, знавший Юле с детства, спросил у Брозовской новый адрес Гедвиги.
— Отдай письмо мне, — ответила Минна. — Я сама отвезу его Гедвиге. Я знаю, где она живет.
Минна пожирала глазами грязно-серый конверт. Да, она узнала руку Юле Гаммера, его куриный почерк, так не подходивший этому крупному сильному человеку.
Почтальон замялся.
— Не имею права, Минна. Меня же сюда специально послали, к тебе. Хотят выведать, знаешь ли ты адрес Гедвиги… «Их водой не разольешь», — сказал про вас этот, из гестапо, который всегда письма вскрывает, — признался старик нехотя. — Только не выдавай меня, Минна.
Брозовская взяла у него из рук письмо.
— Оставь его, — попросила она. — А мы переправим.
— Это будет стоить мне места и головы в придачу. Нельзя. Да там и никаких секретов нет. Они же его распечатали, еще смеялись, что Юле так смиренно пишет.
Минну бросило в жар. Она с трудом сдержала себя. Почтальон старательно надписал новый адрес, который сообщила Брозовская, а она записала адрес отправителя.
Старик обиженно ворчал, видя, что Минна никак не поймет, что иначе ему нельзя поступить.
— Будешь так делать, — сказал он, уходя, — только других подведешь. Ведь шпики на это и рассчитывают…
Вечером мать держала совет с сыновьями. Вальтер бурно поддержал ее план. Отто, изнуренный своей первой сменой на шахте, безучастно согласился: пусть мать едет.
В воскресенье утром Минна вместе с Вальтером пешком отправились в Гетштедт, а оттуда поехали почтовым автобусом. Деревня, где жила Гедвига, находилась далеко в стороне. От конечной остановки автобуса пришлось идти еще одиннадцать километров, и Вальтер по дороге стал прихрамывать.
Добрались они до места в полдень. В небольшом крестьянском дворе Гедвига чистила свинарник. Вид у нее был очень болезненный. Из-под платка свисали пряди волос.
Минна оглядела ее, сокрушенно качая головой. Письмо еще не дошло сюда, Гедвига ничего о нем не знала.
Окончив работу, она села с гостями на штабель дров у сарая. Сначала Гедвига равнодушно слушала, руки ее беспокойно двигались, поглаживая колени; наконец ей надоело слушать, и она перебила Брозовскую:
— Вот наша награда, Минна! Вот ради чего мы варили еду на полгорода. Не забыла еще?
— Гедвига, возьми себя в руки. Все это непременно кончится, поверь мне.
— Да, но кончится плохо. — Гедвига смотрела мимо Брозовской куда-то вдаль.
Рядом в зарослях крапивы копошилась гусыня со своим выводком. Золотисто-желтые комочки, попискивая, шныряли среди зелени.
Всего этого Гедвига не замечала.
— Да, плохо… — повторила она, тяжело вздохнув, и показала рукой в сторону дома. — Вот он тоже вступил. Чтобы не выделяться. Теперь все вступают. На майские праздники вышел на парад в мундире. Гордый. Вообще-то он неплохой парень, однако шагает вместе с ними… Кончится? Для кого?.. Чего вы еще ждете, какого конца?
— Гедвига, подумай о Юле. Опомнись. Мы, жены, должны поддерживать наших мужей.
— Юле?.. Он уже не вернется. Я чувствую, — глухо проговорила она, не глядя на Минну.
Вальтер не мог больше слушать этого. Когда они неожиданно вошли во двор, Гедвига всего лишь на секунду прижала к себе мальчика. И теперь он бросился к Гедвиге, обнял ее и стал тормошить.
— Тетя Гедвига… Мы сильнее. Мы выдержим. Мы же не отдали наше знамя.
— Да, мой мальчик. Ради знамени… — Она только улыбнулась в ответ на попытки Вальтера утешить ее, и в этой улыбке чувствовались усталость и отчаяние.