Брозовский обходил свое небольшое владение, то здесь, то там прикладывал хозяйскую руку; останавливался у высокой стены, где были пристроены клетушки свинарника, крольчатника и курятника, всматривался в облупившийся фасад дома, на котором желтыми пятнами проглядывала глина. Он не торопился, хотел все хорошенько обдумать. А между тем трижды в день ходил отмечаться в гестапо, как и все, кого выпустили из лагерей.
На узких тротуарах города не разминуться двум знакомым гербштедтцам. В первые же дни после возвращения Брозовский заметил, какие резкие перемены произошли в людях. Как-то по дороге к ратуше Брозовский еще издали увидел своего старого знакомого. Однако тот быстро свернул в первый же переулок, явно избегая встречи. Почему люди так вели себя, Брозовский не знал: был ли то страх, или они изменили своим убеждениям, а может, устав ждать, решили приспосабливаться?
Он очень глубоко, ощущая почти физическую боль, переживал, когда видел, что его сторонятся, избегают. Он инстинктивно чувствовал, что люди, словно сурки, зарылись в землю и выглядывают только затем, чтобы схватить отравленную приманку, которая разлагает их ум и душу.
Навестил его однажды лишь Ганс Ринэкер, мешковатый парень с низким, заросшим черными волосами лбом; он был напарником Брозовского на Вицтумской шахте. Ринэкер даже не обратил внимания на Ольгу Бинерт, которая, остановившись, смотрела ему вслед до тех пор, пока за ним громко захлопнулась дверь.
— Ну и времена, старик, настали. — Ринэкер пожал Брозовскому руку и уселся. — А ты неважно выглядишь.
Гость сообщил, что недавно женился. Ожидает ребенка и в дальнейшем не против повторения. Он ведь тоже за многодетную семью. Ринэкер расхохотался.
— Подал я заявление на ссуду по семейным обстоятельствам, получил восемьдесят марок. Неплохо, а? Есть свой домишко, надстроил мансарду. Все сам, по программе трудовых заготовок. А с чего бы нам отказываться от денег, если дают? Все сейчас ловчат. Кто нос по ветру держит, тот и наживается.
Он говорил без передышки в знакомой Брозовскому по прежним годам манере.
— Да, а с репарациями знаешь что? Все. Больше не платим. И мирному договору тому, и плану этих, ну как их, американцев, — тоже конец! Я сразу сказал: не буду платить, а мои дети — и подавно! Вот так…
Брозовский молча слушал. Парень явно не понимал, что вокруг него происходит.
Уходя, Ринэкер сказал:
— Да, мне предложили вступить в резерв СА. Большего я, по-ихнему, не стою, — ведь я в армии не служил. Так я этого гуся, что пришел ко мне, чуть пинком под зад не вытурил из дома… Со мной этот номер не пройдет. Рема они пристрелили, а ведь он служил не хуже, чем генерал Шлейхер. О чем тут еще говорить?
Брозовский сидел в замешательстве. Значит, клюнули на приманку, развесили уши, поверили громким речам и бездумно идут, куда их подталкивают.
Но спустя какое-то время он встретил человека, который передал ему привет из Лейпцига от Петерса. Учитель заведовал складом у оптового торговца красками.
— Ну как, Отто, пришел в себя? — спросил товарищ. — Время есть, отдыхай. Ты нам еще понадобишься. Пока справляемся сами. Особо не спешим. Но каждый на своем месте!
— Что там делается? — спросил Брозовский, имея в виду Вицтумскую шахту.
— Если б ты только видел! От их темпов глаза на лоб полезут. Добыча, добыча… А на латунном заводе установили новые автоматы для изготовления патронов. Цифры, которые ты тогда называл у ворот шахты, выглядят просто смешными по сравнению с теперешней продукцией.
Товарищ был одним из пикетчиков, слышавших «лекцию» Брозовского. Прощаясь, он добавил:
— Господин служащий Барт и господин горнорабочий Лаубе едут летом с группой общества «Сила через радость» на Средиземное море. Вот это называется социализмом. Барт со мной согласен. — Товарищ ехидно усмехнулся.
Брозовский решил навестить старика Вендта. Минна отговорила его.
— Альма теперь бегает с жестяной кружкой, собирает в фонд нацистов. Это Фейгель заставил ее отрабатывать должок… Меня она обходит за версту. Генрих, говорят, тяжело болен.
Навестить Вендта так и не пришлось. Высокомерный гестаповец, у которого Брозовский регулярно отмечался, повел вдруг с ним задушевную беседу.
— Значит, сынок ваш пойдет учиться на радиомеханика? Хорошая специальность. Можно кое-что смастерить дома, послушать новости со всего мира…
Обостренным чутьем Брозовский почувствовал опасность. Он вспомнил, что Вальтер предложил собрать радиоприемник. Отто уже купил кое-какие детали. Осторожность и еще раз осторожность, сказал он себе мысленно.