— Что значит «не связываться»? — заворчал Цонкель. — Пора и мне за что-то приниматься. Нацисты выложили свой последний козырь… Там, где они сейчас маршируют, многие уже сломали себе шею.
— Однако они уже захватили пол-России.
— Да, только половину. В этом все дело. Они ведь к зиме собирались быть в Москве. А где они сейчас?
Фашистская армия застряла под Ленинградом и Москвой. Радиотрескотня уже никого не могла ввести в заблуждение. Опустошенную землю от Финского залива до Азовского моря покрыл глубокий снег, из которого торчали обуглившиеся развалины.
В лютый мороз длинными колоннами гитлеровцы гнали население из оккупированных областей на принудительные работы. Подразделения вермахта зарывались в промерзшую землю, прятались в бункерах.
Тогда и обрушился на них контрудар. Гитлеровские полчища откатились назад за сотни километров, оставляя Красной Армии танки, орудия, все свое снаряжение. Тысячи немецких солдат остались в снегах навсегда.
Цонкель втолковывал жене, что в этой войне армия Гитлера впервые встретила противника, оказавшегося способным дать ей серьезный отпор и нанести сокрушающие контрудары.
— Русские отвоевали территорию размером с пол-Германии, — сказал он.
— А что будет весной, как ты думаешь? — спросила жена. — Ведь ему всегда везло…
— Не всегда. Гитлер со своими маршалами недооценил Советскую Россию. Так же как недооценивали ее всегда и мы, замечая только второстепенные минусы. Мы не хотели видеть ничего другого и поддались внушению; а нам постоянно вбивали в головы, что Советы не удержатся. Мол, за двадцать четыре года они восстановили против себя весь народ. Но теперь видно, что они выдержали, и не только выдержали, но и наносят поражения врагу.
В дверь постучали. Разгоряченный Цонкель умолк.
— Хайль Гитлер!.. Вот мы и застали вас обоих. Удачно. Хайль Гитлер!
В комнату вошли Ольга Бинерт, фрау Бартель и фрау Барт. Ольга была в новом меховом манто. Карл Вендт прислал этот подарок своей теще ко дню рождения из Харькова.
— Мы собираем одежду в фонд «Зимней помощи». Каждый должен дать что-нибудь для армии фюрера. Шерстяные вещи, свитера, меха. Все, без исключения, обязаны участвовать в этом благородном деле. Мы с вами сидим здесь в натопленной комнате, а нашим солдатам нужны теплые вещи. Ранняя зима доставила армии много хлопот. Все должны помогать им.
Ольга показала рукой в окно. Школьники в форме юных нацистов подвезли к дому ручную тележку, на которой лежала груда одежды.
— Каждый дает, что может. В первую очередь меховые вещи.
Цонкель вышел из комнаты.
— У тебя ведь есть такая жакетка на кроличьем меху, — сказала Барт жене Цонкеля. — Ну та, что тебе узка. Можешь ее тоже сдать.
Вся тройка уполномоченных фонда «Зимней помощи» тараторила, перебивая друг друга. Фрау Барт вынесла из дому охапку шерстяных вещей. Ольга Бинерт наклеила на поля газетного листка несколько пестрых этикеток.
— Не потеряйте их, — сказала она Цонкелю, уходя. — Берегите их хорошенько. Это факсимиле фюрера, напечатанное с оригинала. Хайль Гитлер!
В тот же вечер случилось неслыханное. В ратуше был совершен поджог. Огонь вспыхнул в комнате, где складывали собранные теплые вещи, Фейгель первый почувствовал запах гари. Когда пожарные погасили огонь, фрау Бартель перерыла кучу обугленного тряпья; большинство вещей еще можно было опознать. На всю ратушу прозвучал ее истерический крик:
— Так я и знала! Лучших вещей нет, нет и моей шубы! Здесь был грабеж!
Меллендорф составил список уцелевшего, и уполномоченные сравнили ее с реестром собранных вещей. Ольга Бинерт удостоверила, что все находилось под строгим контролем. Отсутствовали многие вещи, причем самые дорогие.
В городе поговаривали, что на такое способен лишь Фейгель. Однако следствие не обнаружило никаких улик. Бургомистр Фейгель довел до всеобщего сведения, что сбор вещей продолжается и что любое пожертвование будет принято с благодарностью.
ГЛАВА СОРОК ТРЕТЬЯ
Март тысяча девятьсот сорок второго года начался для Брозовского с неожиданности.
Знакомый из Гетштедта передал ему самокрутку.
— Возьми, хороший табачок. Но сначала прочти, а потом уж прикуривай, — сказал он, усмехаясь.
Брозовскому назначали встречу. Товарища, приславшего самокрутку, он знал много лет по партийной работе. Знал, что тот сидел в концлагере и что его приговорили к шести годам каторжной тюрьмы. Но как же он оказался на воле?