Гестаповцы привели с собой арестованного Брозовского, очевидно, как доказательство своего права на обыск. Лишь войдя в комнату, он заметил, что среди сопровождавших его нацистов не было «вагонного собеседника». Как хвастливо заявил своим коллегам толстяк, он занимается только филигранной работой.
Минну удивил не арест мужа, а то, что гестаповцы всерьез надеялись узнать что-нибудь такое, что они еще не знали. Неужели они так ничему и не научились? Минна владела собой настолько, что не изменилась даже в лице, когда в комнату втолкнули мужа. Только когда его начали бить, она закрыла глаза.
Обыск, крики и бесчинства продолжались всю ночь. Уже давно наступило утро, когда гестаповцы прекратили безрезультатные поиски. Все это время Минна почти недвижно, скрестив на груди руки, простояла в коридоре. Идти Брозовский не мог, и нацистам пришлось нести его до машины.
В этот раз Минна не оказалась наедине со страхом и растерянностью. На улице собрались люди. Гестаповец приказал им разойтись. Минна крикнула мужу: «Прощай!» Жители соседних домов выглядывали из окон, не скрывая своего возмущения происшедшим.
Они сочувствовали Брозовским. Днем к Минне пришли две женщины и помогли навести в доме порядок.
— Я знаю, что мне надеяться не на что, — сказала младшая из них. — От мужа больше года нет писем. «Пропал без вести!» Ни слуху ни духу. Наводила справки — пожимают плечами. «Ждите», — говорят. А чего ждать? Все кончено! — Она погрозила «им» шваброй.
Через неделю эта женщина по заданию Минны поехала в Клостермансфельд. Минна долго не могла решиться, довериться ей или нет. Раздумывала два дня и две ночи. Пока что об этой явочной квартире в большом горняцком поселке знали только двое: муж и она. Только дважды ей довелось бывать там, и то в исключительных случаях, когда Брозовский никак не мог отлучиться, а съездить надо было обязательно. Он всегда предпочитал делать это сам. «Что лучше, то лучше», — любил говорить он. Минна пришла к выводу, что в сложившейся обстановке довериться необходимо. Связь не должна прерваться после ареста Брозовского, Минна не хотела оставаться в стороне. Слишком многое зависело сейчас от нее.
Опасаясь, что за ней опять установили слежку, Минна не рискнула ехать сама. Вдобавок она беспокоилась за курьера группы: если в условленный срок кто-нибудь из Брозовских не явился бы в Клостермансфельд, то курьер мог отправиться в Гербштедт и налететь на засаду гестаповцев. Минна была обязана предупредить его.
Ее опасения подтвердились. Несколько дней спустя, когда Минна вышла в город за покупками, ее остановил какой-то тщедушный молодой человек и велел ей идти к полицейскому участку, не привлекая внимания прохожих. Минна была готова ко всему и все же испугалась. Рыночная площадь выглядела как обычно. Торопливо шагали женщины. Несколько стариков беседовали друг с другом, дымя трубками, набитыми вишневым листом. Какой-то мальчишка пронзительно свистел. По булыжной мостовой громыхала конная повозка. Так бывало изо дня в день.
Оглядев агента с головы до ног, Минна спросила натянутым голосом:
— Что вам от меня нужно? Так всякий может пристать…
— Хватит болтать. Идите!
— И не подумаю. — Она уже овладела собой и стала издеваться над ним.
«Надо, чтобы на нас обратили внимание, — подумала она. — Главное, чтобы меня не увезли тайком».
— А кто вы такой вообще?
Побагровев от злости, шпик вытащил из кармана брюк прикрепленный цепочкой служебный жетон; показав его Минне, он раздраженно сунул свое «удостоверение» обратно, но не попал в карман, и жетон повис на цепочке, болтаясь у колена.
Молодому гестаповцу очень хотелось казаться важным, и это смешило Минну. «Наверное, новичок, — подумала она. — Неужели и в гестапо уже не хватает кадров?»
Видя, что она продолжает улыбаться, шпик не выдержал.
— Ваша наглость обойдется вам дороже! — крикнул он.
Стали останавливаться прохожие. Минна старалась припомнить, куда она заходила. «В булочную, к зеленщику, в москательную лавку… Хорошо, что не успела зайти к Кетэ Вольфрум, хотя и собиралась. А то втянула бы ее опять…»
— Быстрее, быстрее! — прошипел на Брозовскую шпик и подтолкнул ее в спину.
Какая-то девушка возмущенно закричала:
— Что он пристал к женщине? Еще толкается! Какое хамство!