— Это зависит не от вас. — Минна даже не встала, когда вошли офицеры. С каждым днем она чувствовала себя увереннее. Восьмого мая гитлеровская Германия капитулировала. Где ж они теперь, палачи со своими фюрерами? Уступить… Ей уступить им?
— Разве вы не знаете, что надо встать, когда с вами разговаривает офицер американской армии?
Минна взглянула в его расплывшееся лицо и осталась сидеть.
— В этих четырех стенах я сама решаю, что мне делать. Другие вольны тут решать, только применив силу.
Человек в мундире американской армии покраснел. Уходя, он пригрозил Минне.
После него приходили другие. Они были осведомлены несколько больше.
— Вы говорите, что люди, которые вам рассказали об этом, антифашисты?.. Это антифашисты в кавычках, понимаете? Такие, как ваш новый бургомистр.
Брозовская говорила без обиняков. Капитан оставался непоколебим. Он был коммерсантом и кое-что понимал в торговле.
— Знамя из России, слышите, нам сказали.
— Позовите сюда тех, кто вам это сказал. Я хотела бы посмотреть на них.
Капитан стал маневрировать.
— Фрау Брозовская, мы же союзники Красной Армии. Для нас было бы большой честью…
— Вы американский коммунист?
Лицо у капитана сморщилось. Его лоб пересекла глубокая складка. Он поправил портупею и одернул мундир.
— Вы разговариваете с офицером оккупационных властей!
— Если вам угодно, я могу и молчать.
Соседи, которые двенадцать лет не заглядывали к Брозовским, уговаривали Минну уступить. Каждый день кто-нибудь совался со своими советами. Вчерашние нацисты думали, что за счет знамени они спасут город. Точь-в-точь как думали некоторые, когда знамя требовал Альвенслебен.
Но самое невероятное пришлось пережить Минне пятнадцатого мая. В этот день Отто привез домой жену. Вечером они сидели и пили кофе с печеньем. Жена Отто постаралась, и печенье удалось на славу. Шестилетний Вальтер — его дядя Вальтер, которого малыш еще не видел, настоял, чтобы племянника назвали Вальтером, — прыгал вокруг отца. Съест кусок печенья и снова скачет. Значит, вот какой у него папа. Его он тоже не знал. Но это папа, он сразу почувствовал. И мама и бабушка сказали, что это папа. Мама даже поцеловала его и заплакала…
Внезапно постучали в дверь. Отто сразу исчез. Мальчик бросился за отцом.
— И я с тобой!
— Постой! — Минна крепко ухватила малыша за руку. Такой он бабушку еще ни разу не видел.
Лизбет, открыв дверь, вернулась в комнату, поджав губы. За ней шла Ольга Бинерт.
У Минны застучало в висках; она машинально взяла со стола блюдо с печеньем и убрала в буфет.
— Я пришла просить прощения. Что было — то было. Каждый расплачивается за свою вину. Мы тоже дорого заплатили. У вашего ребенка есть, по крайней мере, отец…
Минна закашлялась, лицо ее сделалось фиолетовым. Этого она не выдержит. Нет, не выдержит. Что говорит эта женщина?
— Соседям нужно держаться вместе. Особенно в такое время. Вы должны быть уступчивее. Каждый должен чуточку уступить…
Минна хотела что-то сказать, но язык не повиновался ей.
— Если американцам нужно это знамя, отдайте им его. Вам от этого будет только польза. Ведь они совсем не такие…
Неожиданно в комнату вошел Отто, белый как мел.
— Вам лучше убраться отсюда, — тихо сказал он. Его трясло от гнева.
ГЛАВА СОРОК ДЕВЯТАЯ
В Гербштедте возникли слухи, распространявшиеся беженцами, которые тайком переходили демаркационную линию; первые подтверждения тому, что слухи эти не были досужими вымыслами, поступили из Вельфесгольца. Молодая баронесса уже дважды ездила на машине к родственникам в Ольденбург, и в ее замке упаковывают вещи. Шунке узнал это от племянницы, служившей горничной у баронессы.
Американцы уходят, средненемецкая область, Саксония и Тюрингия войдут в советскую оккупационную зону…
— Вся эта сволочь торопится спасать свою шкуру. Под крылышком американцев и англичан они чувствуют себя в безопасности. Майор, который день-деньской околачивается в замке, выписал баронессе специальный пропуск для поездок в западные зоны, — сообщил Шунке Цонкелю, зашедшему узнать, как дела.
— Значит, это все-таки правда. Хоть бы все кончилось благополучно! — взволнованно сказал Цонкель.
— Послушай, Мартин. Мы ведь ждем этого. Я боюсь даже вообразить, какое разочарование было бы, если бы Красная Армия остановилась на Мульде и Эльбе.
— Ты это серьезно?
— Не понимаю тебя… На них, по крайней мере, можно положиться. Ты же видишь, как ведут себя американцы: от них ты толку не добьешься. Левой рукой они вроде бы хватают фашистов за горло, а правой в то же время мешают наводить порядок и строить все заново. А что в ратуше? Ложная тревога.