Цонкель побледнел.
— Значит, это все-таки правда. Мне уже звонили по телефону.
— По всей вероятности, да.
Когда Брозовский двинулся к выходу, Цонкель удержал его за локоть. Он раскаивался, что указал ему на дверь.
— Не делайте ничего необдуманного, Отто.
— Что значит необдуманного? Если слухи подтвердятся, то горняки, конечно, будут протестовать. И я тоже. Тогда один выход — бороться. Сам подумай, кто согласится, чтобы у него отняли последний кусок хлеба?
Внезапно в кабинет вошел Лаубе. Он был вне себя. Увидев Брозовского без пиджака рядом с Цонкелем, он отпрянул и хотел было уйти.
— Куда ты, заходи, — выдавил Цонкель.
— Что с тобой стряслось? — спросил Лаубе, когда Брозовский обернулся к нему. — На кого ты похож?
— Обычная история. Только вы стараетесь ничего такого не замечать, — ответил Брозовский.
Лаубе сжал зубы. На скулах обозначились белые желваки.
После заседания производственного совета он сел на велосипед и стремглав помчался в город, чтобы посоветоваться с Цонкелем.
— Ну, что тебя привело ко мне? — Цонкель явно хотел разрядить обстановку.
Лаубе замялся и уклонился от прямого ответа. Присутствие Брозовского его не устраивало.
— Да просто так зашел. Увидел наряд полиции и толпу женщин на улице…
— Выкладывай без стеснения, ведь видно, что ты перетрусил. А я вам мешать не стану, — сказал Брозовский и направился к двери.
— Побудь еще немного. — Словно ища опору, Цонкель обеими руками ухватился за стол.
— Дирекция объявила о поголовном увольнении всех рабочих тридцать первого числа и о снижении расценок на пятнадцать процентов. Пункт о возобновлении работы не вполне ясен. Мне не понятно, идет ли речь о новом найме, или…
Лаубе стал сбивчиво излагать содержание объявлений. Потом попросил Цонкеля немедленно связаться по телефону с профсоюзным руководством и информировать секретаря социал-демократической партии.
— В объявлении сказано, что… — Он вдруг осекся и, умолкнув, привалился спиной к окну.
— Вот вам ощутимый результат вашего «делового сотрудничества» с предпринимателями, — сказал Брозовский. — Я был только первой ласточкой. Когда мне выдали мои бумаги, все было уже подготовлено. Им оставалось только протянуть руку к полке. А теперь, кроме меня, на улицу выброшено еще двенадцать тысяч, в том числе и ты, Лаубе. Надеюсь, ты подумаешь, как нам сообща отразить это наступление?
Двадцать минут спустя Брозовский вышел из ратуши, неся порванный пиджак на руке. Вальтер ждал его, сидя на каменном бордюре тротуара.
Он бросился навстречу отцу и схватил его за руку.
— Вон тот прогнал меня. — Он показал на полицейского. — Не пустил к тебе. Но я не ушел. Пошли скорее! Дядя Гаммер и дядя Рюдигер ждут. Они пришли за тобой, и я побежал сюда. Все горняки собираются возле «Гетштедтского двора», — выпалил он одним духом.
Брозовский погладил мальчика по вихрам и оглянулся на полицейского. Тот смотрел поверх него.
— Да, мой мальчик, полицейские — важные господа. Они подчас выше самого бургомистра. А мама уже дома?
— Да, и знамя тоже.
Они пересекли рыночную площадь. Звонкая стайка воробьев выпорхнула у них из-под ног и с крыши ратуши возмущенно зачирикала им вслед. Возле лавки мясника, громко разговаривая, толпились женщины. Перед витриной булочника тоже спорила взволнованная толпа. Брозовский пинком отшвырнул с дороги камень и серьезно взглянул на Вальтера.
— По-моему, этот камень из нашей ограды. Как он здесь очутился?
— Одним я попал. А всего было три.
— Больше не смей этого делать, понял?
Мальчик с недоумением поднял на него глаза.
— Но ведь они били маму!
— Не смей, слышишь?
В глазах Вальтера показались слезы. Свернув в Гетштедтскую улицу, они увидели Рюдигера и Гаммера. Юле держал увесистую палку.
— Симпатично выглядишь, — пошутил он. Положив обе руки на плечи Брозовского, он стал его оглядывать со всех сторон.
— А ты, никак, плачешь? Что случилось? — спросил Рюдигер Вальтера, тщетно пытавшегося унять слезы.
— Я запретил ему бросать камнями в полицейских, — ответил за него Брозовский. — Иной раз это плохо кончается.
— Да, черт бы их побрал, — подхватил Рюдигер. — Как клопы в матрасе. Их лучше всего давить ногтем. Но бросаться камнями?..