— Ведь несколько лет назад миллионы долларов были чувствительным подспорьем для Веймарской республики. То есть мне лично все это давно надоело. Но я не понимаю, зачем они сделали такую глупость и одолжили нам столько денег? — спросил он.
— Во-первых, потому, что мы с тобой платим хорошие проценты. Во-вторых, потому, что капиталовложения в Германии расширяют сферу их влияния. В-третьих, потому, что они состоят в тесном родстве с немецкими промышленниками и банкирами и вместе вершат дела. В-четвертых, потому, что Советский Союз стоит им поперек дороги. Чтобы убрать его и осуществить свои планы мирового господства, им нужна армия. Дошло? Поэтому вам Герман Мюллер и отвалил из американского займа порядочную сумму на строительство броненосца.
Было заметно, как тяжело Боде переваривает сказанное. Они молча глядели друг на друга. Да, трудно выпутаться из создавшегося положения. Но с другой стороны, все просто и понятно. Надо только пораскинуть мозгами как следует и в первую очередь над планами, которые предложил господин Юнг.
Там было над чем поразмыслить. И Брозовский подсказал, над чем именно. Несмотря на то что вопрос был весьма серьезным и каждый уже читал об этом, он изложил все так ясно, что кругом заулыбались.
Боде снял пиджак. Напарник Брозовского вскочил и побежал.
— Погоди минутку! Я сейчас, — крикнул он Брозовскому на бегу. — Это же чистое кино!
— Скверное кино, мой мальчик.
Через минуту он вернулся, на ходу застегивая штаны.
— Ну давай дальше!
— Да, к сожалению, на этом дело не кончается! — Брозовский заговорил серьезно. Иногда ему приходилось подыскивать слова — лексикон мансфельдского шахтера был слишком беден для разговора о таких высоких материях. Но слушатели прекрасно понимали его.
— Итак, что же дальше? Слушайте теперь как следует! Немцы должны поставлять сейчас материальные ценности только на семьсот миллионов в год и с каждым годом уменьшать их объем, пока не дойдут до трехсот миллионов. Для рынков сбыта американской промышленности увеличение нашей продукции равносильно пожару. Понятно? Так вот. Множество покупателей получат, таким образом, возможность приобретать американские товары, о чем они, конечно, мечтают уже давно. Вдобавок к этому «несущественному изменению порядка выплаты репараций», — как выразился некий «умница» из Берлина, — господин Юнг предложил очень простой, но гениальный план: все выплаты производились только в золотой валюте…
При этих словах Юле Гаммер ожил. Он добродушно толкнул сидящего рядом товарища.
— Теперь твоя жена сможет поставить себе золотую коронку на зуб только в раю.
Кругом зашикали. И пуще всех Боде.
— В текущем году выплата репараций должна начаться с шестисот восьмидесяти пяти миллионов марок золотом, затем она возрастает до одного миллиарда семисот миллионов, чтобы потом остаться на уровне двух миллиардов двухсот миллионов до третьего и четвертого колена. Чертовски просто, неслыханное облегчение, не правда ли? Вот что такое план Юнга!
Тут уж Гаммер не мог промолчать:
— Да понимаешь ли ты, что это значит, Боде? Внуки пока не родившихся детей твоей дочери все еще будут платить репарации!
— Сумасшедший мир! — выдохнул Боде.
Напарник Брозовского с полуоткрытым ртом лежал на животе у его ног, подперев голову руками. Он не видел ничего вокруг и никак не мог наслушаться досыта. Юле притянул его к себе.
— Даже ты, Ганнес Ринеккер, не доживешь до конца расплаты, хотя ты самый молодой среди нас.
Парень взвился, как пружина.
— Нет, доживу! Обязательно доживу! Мы будем бастовать! Все время будем бастовать. — Глаза его горели ненавистью. — Теперь я знаю, почему они хотят снизить нам расценки. Сволочи. Они нас продали!
— Ай да парень! Эк его проняло! — Юле захохотал. На лице Брозовского тоже показалась мягкая улыбка, как всегда, если ему кто-нибудь нравился.
— Генерал останется генералом, и пусть этот Юнг останется тем, кто он есть, но Шахт и шахта не одно и то же. Нашу шахту мы уже прикрыли, так что пока она нашу кровь пить не будет! — закричал Юле с ненавистью. Он погрозил сжатым кулаком копру. — Теперь пора взяться за Шахта, за этого подлеца, который подписал план Юнга, прихлопнуть и его!
— Вы правы, они нас продали. Согласием на план Юнга они выкупили немецкую территорию на Рейне. Для чего? А для того, чтобы наш «непобедимый» маршал, который занимает кресло президента, мог впоследствии подняться туда и с высоты обозревать Францию. Ту землю, которой он уже однажды — в островерхой каске и с орденом «Pour le mérite» на груди — коснулся своей шпагой. Они готовятся к реваншу. Шахт и Крупп умеют считать, Мансфельдское общество — тоже. В этом они понимают толк лучше нас. Кому бы мог прийти в голову такой хитрый ход, как семидесятимиллиардный военный заем Шахта? И вот этот заем вместе со всеми сбережениями народа утонул в потоке инфляции. Никому не пришлось ломать себе голову над тем, как избавиться от своих денег. Так обанкротившееся государство взвалило на нас все свои долги. Но это еще не все. Заодно утонули и бесчисленные тонны инфляционных бумажек, которыми нас потчевали Маттиас Стиннес, Крупп и Мансфельдское акционерное общество. Уцелела только модернизированная за эти годы промышленность, современные заводы и шахты да мы. Теперь они хотят заставить нас работать за еще более низкую плату… Да надо ли говорить об этом? Вы это и сами прекрасно знаете.