Альвенслебен сделал вид, что ничего не заметил. «Ишь ты, брюхан надутый! — подумал он. — Держится так, будто мы с ним на равной ноге. Этого еще не хватало! Что только примитивные типы не воображают!»
— Разговор окончен! А теперь устроим спектакль в этом кабаке. Чтобы сволочные господа забастовщики не думали, будто они хозяева улицы. Мы им покажем. Айда с нами, Бинерт!
Он круто повернулся к двери и со свистом рассек воздух стеком, который болтался у него на запястье.
— Хайль Гитлер!
— В добрый час! — ляпнул взволнованный Бинерт.
Альвенслебен выпихнул его за дверь.
Машины медленно пересекли рыночную площадь. Недалеко от «Гетштедтского двора» лимузин, ехавший первым, свернул в сторону и направился за город. Грузовик с невыключенным мотором остановился у входа в штаб забастовщиков.
— Давай!
Задний борт грузовика откинулся. Пятнадцать молодчиков в высоких сапогах и коричневых рубашках соскочили на землю. Верзила с бульдожьей челюстью подтолкнул Бинерта вперед и вложил ему в руку кусок кабеля. Свистнули стальные прутья. Мужчину, справлявшего нужду под окнами пивной, рванули за плечи и повалили на землю. Бинерт узнал худую спину своего напарника Боде. Пикетчики, стоявшие перед входом, взвыли от боли, когда на них обрушились удары стальных прутьев, с мясом сдиравших кожу, и бросились бежать в ближайшие переулки. Один свалился в кювет. Топча его, бандиты ворвались внутрь. Сидевшие за картами испуганно вскочили. Большой круглый стол опрокинулся, пиво из кружек, стоявших на полочках под столом, выплеснулось на пол. Хозяин спрятался за стойку. Несколько пивных кружек полетело в него. Чья-то длинная рука смахнула со стойки бутылки и стаканы, осыпав хозяина градом осколков. Затрещали стулья. С грохотом рухнула люстра. Теперь поле боя освещала одна-единственная лампочка, болтавшаяся на проводе. Юле Гаммер схватил стол; держа его перед собой как щит и опрокидывая все на пути, он двинулся навстречу налетчикам. «Бульдог» бросился ему наперерез. Юле схватил за ножку железный садовый стул. Бульдог взвыл от удара. Напрасно старался он сорвать с себя стул, который налез ему на голову, ободрав скулу до кости. Вооружившись чем попало, шахтеры бросились на бандитов. Из задней комнаты, где был штаб забастовки, выскочили Брозовский, Вольфрум, Рюдигер и другие.
Но Юле Гаммер уже добился перелома, так что им лезть в драку не пришлось. На их глазах какой-то костлявый тип вылетел в дверь, выбив дверные филенки. Налетчики оттащили его к машине и бросили в кузов, как бревно. Они выволокли на улицу и обезумевшего от боли Бульдога. Не в силах избавиться от железного ярма, он, спотыкаясь, брел по переулку, продолжая вопить. Остальные бандиты, судорожно хватаясь друг за друга, выкатились на улицу с громкими криками. Ушли от расплаты лишь те, кто успел добежать до машин. Некоторые уцепились за борта, но под ударами разъяренных рабочих упали и, вскочив на ноги, пустились наутек.
Бинерт еще до начала потасовки бросился бежать вниз по улице и скрылся в темноте. Его никто не видел. Кусок кабеля, который ему всучил Бульдог, он отбросил, лишь когда немного отдышался и пришел в себя.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Двадцать минут спустя после начала работы секретарь магистрата Фейгель положил перед бургомистром подробное донесение о ночных происшествиях и, как всегда, со скучающим видом стал наблюдать за тем, как Цонкель, шевеля губами, педантично изучает каждое слово.
Во время ночного обхода полицейский Меллендорф обнаружил окровавленного человека, который звал на помощь, и доставил его в участок. Пострадавший заявил, что подвергся нападению нескольких человек и был ими избит. Железный садовый стул, сковывавший его руки и плечи, удалось снять только с помощью слесарных инструментов. После перевязки пострадавший — управляющий Лёвентин из Шохвитца — был отпущен. Вследствие большой потери крови и общей слабости пришлось вызвать «скорую помощь», которая по настоятельной просьбе пострадавшего доставила его домой. Потерпевший показал, что был в гостях у знакомых в городе и на пути домой попал в уличную потасовку, которую устроили какие-то пьяные, по-видимому, забастовщики. Они набросились на него и избили. Так как потерпевший был человеком атлетического сложения, который, несомненно, сумел бы справиться с одним нападающим, следовало считать доказанным, что участников избиения было несколько. При допросе пострадавший показал, что темнота помешала ему опознать нападавших. Потому он вынужден подать жалобу на неизвестных.
Позже эти ночные бесчинства, по всей вероятности, приняли более широкий масштаб, потому что невдалеке от «Гетштедтского двора» тоже был слышен шум. Но Меллендорф, разумеется, не мог оставить раненого на произвол судьбы и заняться выяснением происходившего, тем более что его дежурство в полночь кончалось. Следующий ночной патруль тоже слышал подозрительный шум, но ничего конкретного установить не смог. Можно с уверенностью предположить, что нарушения ночного покоя исходили от забастовщиков, которые организовали противозаконные пикеты и не снимали их всю ночь.