Брозовский умолк и задумался: а кто же, по справедливости говоря, заработал? В таком вопросе надо быть точным и честным, своим товарищам он врать не собирался. И, увидев по выражению их лиц, что они его правильно поняли, он заговорил еще оживленнее:
— Знаете, уметь считать — большое искусство. Только хороший хозяин справляется с этим. Полагаю, здесь никто не сомневается, что наша дирекция кое-что в этом смыслит? Ну вот. Тогда вернемся к нашей теме. У такого латунного завода своя собственная судьба, часто она бывает даже трагической. Во время войны он запросто превращается в кладбище водопроводных кранов, дверных ручек и церковных колоколов. Особенно колоколов. Снаряды ведь быстро расходуются. В бою весь этот ценный металл превращается в пыль. Значит, требуется пополнение. А где его взять — тоже предусмотрено. В военные времена колоколам редко предоставляется возможность сзывать солдат к обедне или на церковный ход. Солдаты то там, то здесь, на одном месте не засиживаются. И колокольный звон им едва ли нужен. А война расправляется с колоколами быстро: они либо рушатся вместе с колокольнями при обстреле, либо их жертвуют для нужд отечества. Как всем известно, немцы пожертвовали больше, чем могли.
Паренек, привстав, перебил Брозовского:
— Я и сам видел, как в Обервидерштедте снимали большой колокол. Он не проходил в проем, так кузнец прямо наверху кувалдой его разбил.
— Вот видишь. А потом все это Мансфельдское общество переплавило. Грязная работа. Вам понятно, что дирекция-то иначе не могла? — Оглядев сидящих и убедившись, что все поняли, Брозовский продолжил: — В такое время плавильные печи пожирают все подряд. А получаются одни лишь снарядные кольца. Это выгодно.
— Еще как! — подтвердил какой-то рабочий латунного завода. — До сих пор делают.
— Спорить с тобой не собираюсь. Ты прав, и сейчас делают. — Усмехнувшись, Брозовский оглядел слушателей. — Если соответствующий верховный военачальник республики, — не скальте зубы, эти господа время от времени меняются, — приказывает на основании сорок восьмой статьи конституции открыть огонь, то рейхсвер открывает огонь, причем не из сахарного тростника. Вы уже сами убедились в этом в двадцать первом году, когда началась канонада. Наверное, никто не забыл, как рвались снаряды в Гетштедте. Между прочим, как раз благодаря медным кольцам снаряд и начинает вращаться по нарезке внутри ствола. Баллистики точно рассчитали это. Мансфельдское общество занимается лишь второй частью расчетов — затратами на производство. Известно, однако, что в этом деле оно еще ни разу не просчиталось.
Паренек чуть толкнул коленкой Брозовского.
— А кто такие эти баллистики?
— Ученые люди. Они вычисляют, чтобы снаряды точно попадали в цель.
— Ну, а что дальше, после колец?
— А дальше винтовочные патроны. Ни один человек на свете не сможет подсчитать, сколько их было израсходовано за прошедшие войны.
Брозовский называл астрономические цифры, приводя для понятности примеры из периода денежной инфляции, хорошо памятной слушателям. Он говорил о патронной инфляции, сооружая перед мысленным взором собравшихся гигантские пирамиды чисел.
— На самой верхушке восседает генеральный директор, а над ним, еще выше, парит незримый финансовый синдикат и снимает сливки. И хочет снимать их все больше и больше. А поскольку мы не хотим, чтобы у нас забирали последнее, то вот и сидим здесь.
Паренек потянул Брозовского за рукав:
— Выражайся попонятнее, а то заладил, как книжник. Что такое синдикат?
— Эх ты, темнота, — сердито сказал ему пожилой литейщик. — У каждого из этих синдикатчиков полный шкаф твоих штанов. А ты, видать, и газет не читаешь?
— Пусть спрашивает, — сказал Брозовский. — Он те же университеты кончал, что и мы с тобой.
— Давай дальше, — требовали слушатели.
Брозовский подтянул к груди колени и обхватил их руками.
— Что ж, дальше дело шло, если только повышался сбыт. Пулеметы стреляют быстрее, чем карабин образца девяносто восьмого года. Потому и началось массовое производство патронов.
Большинству слушателей это было знакомо. В окопах Фландрии, на Сомме, под Верденом, в Вогезах многие из них стояли, бывало, по колено в отстрелянных гильзах. Они знали, что патронную гильзу надо сработать очень точно, иначе будет задержка при заряжении. Знали по собственному опыту.