— Убирайтесь! А то мы вас! — орал лейтенант так, будто его резали. Около насыпи стало жарко. Берлинцы пустили в ход резиновые дубинки.
На дороге случилось непредвиденное происшествие. Полицейская машина наехала передними колесами на разбросанные вокруг доски с гвоздями. Одна из досок заклинилась между щитком и колесом, и трехдюймовые гвозди, проколов покрышку, сорвали ее с обода. Машина, потеряв управление, налетела на дерево и развернулась поперек шоссе. Ветровое стекло разбилось вдребезги. Следовавший сзади грузовик врезался радиатором в борт полицейской машины. Из смятого кузова раздались душераздирающие вопли.
Лейтенант как ошалелый метался у насыпи и звонко, по-мальчишески, выкрикивал команды. Внезапно у него слетела с головы лакированная каска со сверкающей эмблемой Веймарской республики и покатилась вниз. Голос лейтенанта, захлебнувшись, перешел в рев. Раздался выстрел и вслед за ним крик.
Наверное, это было неизбежно, подумал Брозовский. Во время такой забастовки, по велению властей, рано или поздно должен раздаться первый выстрел. Брозовский невольно очутился в самой гуще схватки. Не успел он выпрямиться, как кто-то перелетел через него и выбил сигару. Ее дымок тонкой струйкой поднимался из кустика ежевики. Брозовский кое-как встал на ноги, согнувшись, проковылял несколько шагов и упал возле раненого, измазав руки его кровью. Раненым оказался Боде. Не везет ему в последнее время, успел еще подумать о нем Брозовский, тогда, у «Гетштедтского двора», его тоже свалили наземь.
Один из полицейских, перепрыгивая через Брозовского, сапогом ударил его в висок.
В воздухе стоял рев. Град камней сыпался на полицейских, с них срывали ремни и портупеи. С окровавленными головами, защищая лица от ударов, берлинцы отступали. Лейтенант покатился вслед за своей каской и плюхнулся в ручей. В разодранном мундире и брюках, промокший насквозь, он выкарабкался на другой берег и стал вытирать глаза.
Две тысячи бастующих загнали полицейских обратно на заводской двор. Так у вас, господа, не выйдет. Здесь люди умеют постоять за себя. И отцы их умели, и дети сумеют. Потому что здесь их родная земля.
С подъехавших грузовиков сорвали брезентовые верха. Из кузовов выглядывали желто-зеленые, как от морской болезни, лица. Всех штрейкбрехеров высадили на мостовую. В одном из них Брозовский-младший узнал своего соседа Бинерта. «Так вот куда он ночью убежал, — подумал Отто, — значит, чутье меня не обмануло». Но прежде чем он успел что-либо предпринять, Пауль Дитрих огрел велосипедным насосом штрейкбрехера, нахлобучив ему шляпу на глаза. Бинерт взвыл.
Очнувшись, Брозовский-старший увидел над собой лицо Боде, искаженное гримасой боли, но улыбающееся. Старый Шунке умело забинтовал ему раненое плечо. За четыре года, которые Шунке прослужил санитаром на войне, он и не такие раны перевязывал. Пуля застряла в мышцах выше локтя. Рука двигалась.
— Из меня кровь хлыщет, как из поросенка, — сказал Боде. — Но мы думали, тебе досталось еще больше. А ты просто весь вымазался в моей крови.
Вместе с Шунке они помогли Брозовскому подняться. Шунке расстегнул ему куртку и ощупал тело. Все было в порядке. Только на левом виске, у самого глаза, синел огромный кровоподтек. Брозовский растерянно смотрел вокруг и молчал. Говорить он не мог.
Со стороны дороги к ним бежал Рюдигер. До сих пор его здесь не видели.
— Что с ним? — крикнул он на ходу. — Тяжело ранили?
Увидев Брозовского на ногах, он успокоился, и кровь понемногу начала приливать к его побелевшему лицу.
— Слава богу, ты цел.
— А теперь пошли быстрее отсюда, — сказал старый рабочий латунного завода. — После сегодняшнего полиция запрудит весь район, только держись. Телефонные провода небось уже гудят от вызовов. Штрейкбрехеры смылись, на сегодня с нас хватит. Пошли.
— Спешить не надо, — ответил Рюдигер. — Организованно отведем пикеты, как условились. Чтобы никакого бегства.
— Ну, а ты как? — спросил он Боде, озабоченно оглядев его повязку.
— Ничего особенного, пуля застряла.
— У нас есть свой врач. Сделаете все, что надо. — Неожиданно Рюдигер наклонился. Среди гальки блестела маленькая патронная гильза. Он поднял ее. — На, держи. Когда доктор вырежет пулю, вставь ее сюда. Будет чудесный сувенир на память о Веймарской республике. — Он хотел добавить еще кое-что о рейхсбаннеровцах, но, увидев жалобное лицо Боде, замолчал и протянул ему гильзу. Стреляли, по всей вероятности, с очень близкого расстояния.
Внизу, в лощине, строились отряды пролетарской самообороны и уходили один за другим.