— Пошли. Надо сматываться. Сейчас прибежит этот пес Меллендорф. Как только он меня завидит, так у него глаза наливаются кровью… У меня тоже! — прошептал он Гедвиге.
Когда Пауль водружал знамя над ратушей, Меллендорф сломал ему ребро. Об этом знали только Гедвига и Юле. Гедвига делала Паулю компрессы и перевязки. Гаммеры хранили все в тайне, чтобы не доставить удовольствия полицейскому.
Меллендорф мчался вниз по лестнице, словно ратуша была охвачена огнем. За его широкой спиной, размахивая руками, как пугало на ветру, семенила фрау Барт.
— Дитрих, вы арестованы! — крикнул полицейский.
Вокруг громко засмеялись. Толпа росла. Пауль, рассмеявшись, почтительно сказал:
— Здравствуйте, господин Меллендорф.
Его приветствие только подлило масла в огонь. Полицейский рассвирепел и схватился было за дубинку, но потом вытащил блокнот и начал что-то записывать.
— Мы вас научим порядку. Сброд!.. Что у вас в мешках?
Гедвига присела на край тележки.
— То, что в мешках, принадлежит кухне бастующих. И мы не сброд! — Она похлопала по мешкам.
— Знаю я вашу кухню бастующих. То и дело поступают заявления о кражах… Дитрих, стойте!
— А ты не петушись, — прозвучал голос из толпы. — У вас глаза заклеены, все равно ничего не видите.
Вокруг тележки сомкнулось плотное кольцо.
— Что? Кто это? А ну, давай в участок! Тележка конфискована. — Полицейский, подталкивая Дитриха, шагнул вперед, но люди не расступились.
— Разойдись!
Гедвига потеряла терпение. Взявшись за дышло тележки, она рванула ее за собой. Колеса проехали по начищенным до блеска сапогам Меллендорфа.
— Это моя поклажа. Уйди с дороги!
Полицейский пытался задержать тележку. Но ее подталкивало много рук. Сквозь людское кольцо прорвался Брозовский-младший. Велосипед его лежал на мостовой. С насосом в руке парень встал перед Меллендорфом.
— Воскресенье не каждый день бывает, — сказал Отто с намеком и взял Пауля за руку. — Во всяком случае, не сегодня! Пойдем обедать, дружище.
Меллендорф ударил Отто в лицо и завернул ему руку за спину. Отто пытался вырваться, но полицейский был силен, как медведь.
— Отпустите парня, вы ведете себя, как живодер! — крикнула какая-то женщина. — Что он такого сделал?
— Молчать! Я вас всех… — Меллендорф начал раздавать удары направо и налево.
— Нечего нам будет жрать сегодня, ну и ладно! На, подавись, герой! — Сорвав крышку со своего судка, женщина выплеснула в лицо блюстителю порядка горячий суп. Полицейский взвыл и, как слепой, заковылял к ратуше.
Женщины разбежались. В одно мгновение толпы как не бывало. Из дверей ратуши к месту происшествия торопливо шагал муниципальный секретарь.
— Повозка конфискована! — объявил он, бросая на чашу весов весь свой авторитет. — Вам об этом сказали достаточно ясно!
— Конфискована? Ах ты, огарок, — негромко проговорил Отто и в упор посмотрел на него. — А ну, сматывайся отсюда, пока я тебя в порошок не стер!
Фейгель чуть не задохнулся. Перепуганный, размахивая руками, он кинулся назад к ратуше.
Пауль и Отто невозмутимо уложили свои велосипеды на тележку и помогли Гедвиге дотащить ее до «Гетштедтского двора». Альма Вендт шла сзади, причитая:
— Я во всем виновата, и тебя еще впутала…
— Ты тут ни при чем, — покровительственно утешал ее Пауль, а у самого на сердце было неспокойно. Он знал, что неприятности для него на этом не кончатся. — Ты же видела, что ваши кухонные дела вообще не интересуют «Дубинку». Это он к нам прицепился. — Пауль назвал Меллендорфа кличкой, под которой тот был известен в городе.
Перед столовой бастующих стояла коровья упряжка. На прибитой к фуре табличке было написано: «Эльвад Гертиг из Шохвица». Похожий на цыгана владелец повозки поил тощих коров и рассказывал, как господин фон Альвенслебен передал ему через деревенского старосту, что «собственноручно пересчитает ему ребра каждой брюквой, если он, Гертиг, поедет в Гетштедт».
Но безземельные и мелкие крестьяне не испугались и собрали возок продуктов. Пять часов он тащился сюда со своими коровами. Банда хулиганов, гостившая в поместье нацистского вожака, уже несколько дней где-то пропадает; они хвастались, что разнесут Гетштедт в щепки.
Женщины выгружали картофель и брюкву. Потащила свои мешки на кухню и Гедвига. Отто разговорился с крестьянином, который оказался добряком. Тот вытащил из-под соломы пол-окорока и с торжествующим видом поднял его.
— Ну как?..
— Здорово! — Отто погладил шкурку окорока. Сало было толщиною в ладонь. — Суп получится что надо! А ваши драчуны были в Гетштедте, точно. Сегодня там им дали жару.