У Краля подкосились ноги, он осознал свое бессилие. Шатаясь, он вышел на прогалину и в сумеречном свете заметил группу оленей. Не целясь, выстрелил из всех стволов подряд, ему хотелось увидеть кровь. Захрипела убитая матка. Теленок, волоча перебитую заднюю ногу, приблизился к лежащей матери и стал обнюхивать кровь, бившую толчками из огромной раны. В припадке слепой ярости Краль разбил ружье о ствол бука и, раздосадованный, поспешил обратно.
Лесничий видел, как он брел по двору: взлохмаченные волосы, полуоторванная пола плаща, без шляпы и ружья. Краль в темноте пробрался наверх к себе в комнату и бросился на походную кровать. Старый лесничий свистнул собак, он слышал выстрелы и догадался, что случилось. Придя на прогалину и увидев раненого пятинедельного теленка, который, испугавшись человека и собак, тщетно пытался встать на ноги, старик в отчаянии воздел руки, возмущенный свершившимся злодеянием.
Около десяти часов вечера жена лесничего решилась зажечь свет на втором этаже.
— Ступай отнеси ему ужин, — зло проворчал лесничий, вернувшийся тем временем с подстреленным олененком. — За такое дело даже сам господин генеральный директор не оправдается перед богом.
Тарелки задребезжали на подносе в руках женщины, когда она увидела опустошенное лицо и два горящих, враждебно уставившихся на нее глаза. В испуге она бросилась вниз по лестнице. Кувшин с молоком, которое гость любил пить, живя на даче, упал и разбился.
Краль, так и не раздевшись, лежал на кровати. Разбитый кувшин, молоко на ковре, панический страх убежавшей женщины — все это заставило его прийти в себя. На кого он похож? Краль вскочил с кровати, сорвал с себя одежду и швырнул ее в угол. Он почувствовал отвращение к самому себе. Нагнувшись над тазом, Краль вылил на себя кувшин воды и докрасна растерся.
Он еще им покажет, на что способен! Придется, конечно, поклониться, иного выхода нет. Но тем, кто должен кланяться ему, Кралю… Он сжал кулаки и скрипнул зубами. Потом заставил себя успокоиться, быстро оделся и позвал шофера. Отказавшись от ужина, он тут же уехал.
Убирая комнату, жена лесничего нашла на ночной тумбочке четыре пятимарковых монеты, сложенные стопкой. Ее муж швырнул их через окно в яму с останками убитого оленя и вымыл руки.
Вчерашние события нисколько не отразились на облике генерального директора. Тщательно выбритый, в светло-сером костюме, Краль открыл совещание со свойственной ему предупредительностью. Время от времени у него подергивались веки, но этого никто не заметил. Господа директора ожидали, что будет обыкновенное, очередное совещание; некоторые, правда, были удивлены, что их созвали так спешно. Однако явное обострение положения, вызванное забастовкой, демонстрацией и отступлением полиции, оправдывало эту срочность.
Краль, попросив отчеты предприятий, начал их просматривать. Директор Нидермейер первым заметил приближение грозы. Его охватило неприятное чувство, когда он увидел, как красный карандаш председательствующего метался среди колонок цифр его отчета. Нидермейер в качестве технического директора отвечал за водоотливное хозяйство и другие аварийные работы.
— Ваши цифры, господин коллега, не сходятся! — Краль вернул ему отчет. — Вы не сумели привлечь к производству ни одного человека, чтобы хоть на шаг продвинуться вперед. Где ваши резервы? Кто вам подготовил эти цифры? Здесь же все причесано, как в налоговой декларации банкрота!
Нидермейер покраснел, словно школьник. Он пробормотал что-то о непредвиденных обстоятельствах, но его оправдания не возымели никакого действия на Краля.
— Вам следовало бы рассказать не о трудностях, а о ваших успехах, коллега Нидермейер. В отчете же приводятся обоснования только тому, что ничего не делается. Долго ли еще мы можем нести непроизводительные расходы? Чем занимаются ваши люди? Спят?
— Я делаю все, что в моих силах…
— Мое мнение об этом вы услышите в конце совещания.