До сих пор директора отвечали сидя. Директор латунного завода инженер д-р Бретшнейдер встал. Среди окружающих он выделялся твердым, резко очерченным профилем лица. Доклад его был также отклонен, как абсолютно необоснованный.
Д-р Бретшнейдер даже не сумел заставить две сотни бездельничающих в конторах чиновников отправить с завода несколько вагонов с жестью. Бесцветная личность. Вот этот парень с Вицтумской шахты — другое дело… как же его фамилия?.. Ну тот, которого выгнали еще до забастовки, во время выборов производственных советов, тот, что хранил у себя дома русское знамя, которым они только что размахивали у нас под окнами… ну как его?.. Брозовский, правильно… Вот этот человек совсем другого склада. Он, Краль, велел послать ему письмо с компромиссным предложением, чтобы тот отказался от своего требования восстановить его на прежнем месте работы. Так этот негодяй вернул письмо разорванным, а теперь еще взбунтовал рабочих на нескольких предприятиях. Да, с такими людьми можно было бы делать дела… Если бы такие люди у него были. Как назло, чинуши из суда по трудовым конфликтам назначили разбор этой жалобы на сегодня. Болваны. Он потребовал перенести срок. Что за приговор они там еще замышляют? Хотят подлить масла в огонь или принудить Мансфельдское общество восстановить уволенного?
Пока эти мысли проносились у Краля в голове, Бретшнейдер стоял в раздумье. Затем, подчеркивая каждое слово, он сказал:
— При таких условиях я не намерен долее участвовать в совещании, — и, сдержанно поклонившись, вышел.
Краль позеленел от злости. Впервые его покинуло чувство превосходства, которое он выставлял напоказ. Он весь затрясся. Секретарь протянул было руку к графину с водой, но тут же опустил ее, словно пригвожденный взглядом Краля. За Бретшнейдером захлопнулась дверь.
От этого звука Краль очнулся. Он провел ладонью по глазам, будто стирая из памяти только что происшедшую сцену. И тут же превратился в прежнего Краля, надменного, самоуверенного, важного. Какой-то инженеришка посмел его унизить, здесь, перед этими ничтожествами.
— Передайте доктору Бретшнейдеру, пусть он сделает выводы из своего поведения. — Мозг Краля работал с точностью счетной машины.
Секретарь наклоном корпуса изобразил «слушаюсь».
— И еще одно, господа: всему служебному персоналу придется снизить ставки в рамках предусмотренного сокращения заработной платы. Всех сотрудников, не занимающих должностных мест, уволить. Что касается мастеров цехов латунного завода, — проверьте, какую позицию они занимают во время забастовки. Этих трех уволить немедленно… — Краль протянул начальнику отдела найма список. — Решение относительно служащих главных управлений и других «непроизводительных сил» я оставляю за собой. Распорядитесь, пожалуйста, о том, чтобы все было исполнено.
Распоряжения следовали одно за другим. Секретарь подавал Кралю все новые и новые папки с материалами.
— Все это приведет к еще большему обострению положения, — сухо проговорил начальник отдела найма и тут же сам испугался собственной смелости.
Краль внимательно посмотрел на него и очень сдержанно ответил:
— Вы ошибаетесь. Обострять больше уж нечего. Забастовщики добились даже того, что аварийные работы сокращены до минимума. Я пригласил несколько человек из полиции и из «Отечественных союзов». Я вынужден прибегнуть к подобному источнику информации, поскольку представленные мне материалы не дают ясной картины. Ставлю вас также в известность, что я вызвал для беседы и нескольких профсоюзных деятелей. Только с их помощью, как я полагаю, можно достичь приемлемого компромисса.
Он закрыл совещание. Директора расходились, оскорбленные его пренебрежительным тоном и манерами. В двух последних фразах он выразил идею, которая якобы осенила его ночью, но в действительности была подсказана в телеграмме, полученной им от председателя наблюдательного совета.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Господин фон Альвенслебен, еще одеваясь, решил, что в своем выступлении он с самого начала подчеркнет главенствующую роль НСДАП. По этому поводу не должно возникнуть ни малейших сомнений. Пугливые толстяки, с которыми ему сегодня придется сидеть за круглым столом в Доме горнопромышленников, должны наконец узнать, с кем имеют дело. Спесивые индюки. Достаточно взглянуть на этого толстобрюхого кривляку из «Стального шлема»… Да и генеральный директор тоже хорош.
Альвенслебен свистнул.
— Куш! На место! — скомандовал он затем вполголоса и указал пальцем в угол, словно своим собакам.